Читаем Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем полностью

Весной 1918 года под влиянием союзников и решительно настроенных членов собственной администрации, и Вильсон дал добро на интервенцию. Впрочем, поначалу интервенция приняла весьма скромные формы. В марте в Мурманске по согласованию с местным Советом высадился небольшой англо-французский контингент для защиты порта и скопившихся там военных грузов от возможной немецкой атаки. Полномасштабная гражданская война начнется, когда чехословацкий корпус получит отмашку на мятеж.

<p><strong>Заключение</strong></p>

Революции 1917 года и громыхавшую до 1921 года Гражданскую войну принято в последнее время объединять в один исторический акт, называемый Великой Русской революцией.

Событие действительно одно. Только в нем не было ничего великого, кроме трагедии страны и ее народа. Это была одна из самых драматических страниц отечественной истории. «Русская революция оказалась национальным банкротством и мировым позором — таков непререкаемый морально-политический итог пережитых нами с февраля 1917 года событий»[3236], — напишет в 1918 году Петр Бернгардович Струве. «Революцию я пережил трагически, как гибель того, что было для меня самым дорогим, сладким, радостным в русской жизни, как гибель любви, — описывал свои чувства Сергей Николаевич Булгаков. — Да, для меня революция именно и была катастрофой любви, унесшей из мира ее предмет и опустошившей душу, ограбившей ее»[3237].

За пять лет «Великой революции» экономика была отброшена на полстолетия назад. Страна понесла огромные территориальные потери в результате проигранной мировой войны. Последовавшая Гражданская война унесла 8 миллионов жизней. Погибла или была вынуждена покинуть страну значительная часть ее интеллектуальной, творческой, военной, предпринимательской элиты. «Что такое русская революция? Как осмыслить и понять эту ужасную катастрофу, которая нам, современникам и жертвам ее, легко кажется чем-то небывалым, доселе невиданным по своей опустошительности и которую и бесстрастный объективный историк должен будет признать одной из величайших исторических катастроф, пережитых человечеством!»[3238] — писал Сергей Людвигович Франк.

Главная революция 1917 года произошла в феврале. Именно тогда потерпела крушение многовековая российская государственность, существовавшая в форме Российской империи Романовых. Было много празднеств по поводу свержения «проклятого царизма». Пришедшее к власти правительство либеральной мечты сняло все ограничения гражданских прав, гарантировало свободу собраний и создания общественных организаций, отменила смертную казнь, разрешило неограниченное местное самоуправление. «От Радищева через декабристов, Герцена, «Народную волю», великих русских писателей, безымянные тысячи культурной молодежи, уходившей на каторгу во имя освобождения народа, через 1905 год и Государственную думу — прямая дорога вела к весенним дням 1917 года»[3239], — восторгался Керенский. Однако уже через насколько месяцев этого правительства не станет, у него не окажется защитников, к власти придет ультралевая маргинальная партия, которая установит свою безраздельную диктатуру. А Зинаида Гиппиус напишет стихотворение «Веселье»:

Блевотина войны — октябрьское веселье! От этого зловонного вина Как было омерзительно твое похмелье, О бедная, о грешная страна!

Какому дьяволу, какому псу в угоду, Каким кошмарным обуянным сном Народ, безумствуя, убил свою свободу И даже не убил — засек кнутом?[3240]

Вопрос вполне уместен. Действительно, что пошло не так? «Какого дьявола» большевики так стремительно и малой кровью смогли завоевать власть?

Конечно, дело не в мифических марксистских объективных предпосылках революций, приводящих производственные отношения в соответствие уровню развития производительных сил. Октябрь 1917 года полностью противоречил марксизму. Ведь согласно этому учению, пролетарская революция должна была стать конечным итогом индустриализации, а не наоборот, произойти прежде всего в высокоразвитых промышленных странах и только затем — в среднеразвитых, как Россия. Причины в другом.

Февральскую революцию подготовила и осуществила группа элиты — олигархической и интеллигентской, — воспользовавшаяся трудностями войны для установления собственной власти, при этом не понимавшая природы власти и той страны, которой намеревалась управлять. Отцы революции не вполне себе отдавали отчет в возможных последствиях разрушения государства и выпуска на волю раскрепощенной энергии масс, да еще в условиях тяжелейшей войны. В течение нескольких дней февраля — марта 1917 года исчезнет российская государственность, а с ней и великая страна.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука