Октябрьские ведьмы

Всякий раз, когда Морганы забирали моих родных ради своего чудовищного эксперимента, я могла лишь в бессилии смотреть, как из ниоткуда прилетала яркая звезда и против их воли уносила их назад к тыкве. В ожидании, когда они вернутся, я в панике кружила по пещере, одолеваемая страшными мыслями, что могу навсегда их потерять. Тётя Конни так ослабла, словно вместе с магией из неё вытягивали душу.

Но самое ужасное, что какая-то часть меня – которой я не гордилась – радовалась, что Морганы посчитали меня бесполезной.

Мама всегда счастливо улыбалась, когда её забирали, а я оставалась в безопасности в пещере, но их отсутствие казалось мне вечностью. А когда они вновь появлялись посреди пещеры, с магически обездвиженными руками и гримасами боли на лице, они все тут же в изнеможении падали на пол.

Керра страдала не меньше меня, если не больше, и, хоть она и была одной из Морганов, я была рада даже её компании. К тому же, лишённая голоса, она больше не могла без конца жаловаться.

– Так ты думала, что ту звезду, которая возникла из ниоткуда, прислала твоя мама? Чтобы перенести вас домой? – спросила я её как-то вечером, размышляя обо всех своих ошибках, которые привели меня в эту пещеру.

Керра с грустным видом кивнула.

– О, ну здорово, – горько вздохнула Мирабель. – Ещё одна ведьма, у которой проблемы с мамочкой.

У Керры стало такое лицо, будто она сейчас взорвётся от злости.

– Тебе повезло, Морган, – продолжила Мирабель натянутым от гнева голосом. – Тебе повезло, потому что тебя ещё не записали насильно в ведьмы.

Керра открыла рот, явно желая возразить, но Мирабель попросту её проигнорировала и отвернулась к проёму.

– Смотри туда, – указала она в небо. – Издалека звёзды кажутся просто точками. Но вблизи они огромные, горячие и тяжёлые, и именно так мы себя чувствуем. И теперь нам, возможно, придётся так себя чувствовать всё время. Когда твоё тело наполняется силой ночного неба и тебе приходится мириться с последствиями… это нечестно.

Губы Керры беззвучно шевелились.

– А я даже никогда не хотела становиться ведьмой, – вдруг призналась Мирабель.

– Ты не хотела обладать магией? Совсем? Не только вне октября? – удивилась я.

– Нас никогда не спрашивали, чего мы хотим. Эта сила просто на нас нисходит. От неё нельзя… отказаться. А всё это ведьмовство – это не по мне.

Я едва не выпалила, что думаю так же. У меня и в мыслях не было, что я могу найти понимание у других ведьм.

– Я боюсь своей магии, своих собственных пальцев. Мои руки кажутся мне чужими, они будто… превратились в оружие. Но магии абсолютно плевать на то, что я думаю, – сказала Мирабель.

Какое-то время мы молча смотрели на звёзды в проёме. Затем я вскочила. Я столько времени и сил потратила на прутья, что совершенно не задумывалась о готовом выходе на свободу, который был буквально напротив.

– Помогите мне! – попросила я. – Если невозможно спуститься – давайте попробуем взобраться наверх!

Керра тоже поднялась, быстро закивала и указала на меня, на обрыв и на себя.

Я встала на самом краю и, держась за Керру, наклонилась вперёд, свободной рукой водя по внешней стене в поисках, за что можно ухватиться.

– Вы же не серьёзно, – сказала Мирабель, и это прозвучало не как вопрос. – Две маленькие колдуньи: одна не обладающая магией, другая не способная её применять, и вы хотите – что?

Не отвечая, я вытянула одну ногу наружу – так, что половина моего тела оказалась вне пещеры. Острый край скального проёма маячил прямо перед моим носом. Пальцы Керры больно впивались мне в предплечье. Кровь или звёзды ударили мне в голову, вызвав лёгкое головокружение.

– Я разбужу твою маму, – пригрозила Мирабель, но её заглушили птичьи крики.

Я стояла лицом к каменной стене и пыталась представить, что я скалолаз, когда мне что-то упёрлось в спину.

Меня окружили перья, но не парящие на ветру, а часть толстых мускулистых крыльев. Я будто оказалась в живом, извивающемся и слегка колючем гамаке.

Птицы не делали мне больно, но чётко давали понять, что не позволят мне покинуть пещеру. Царапая когтями и несильно поклёвывая, они принялись толкать меня в спину.

Я упала на Керру, и её глаза от шока стали круглыми, как блюдца.

Одна птица приземлилась на край угла, за который я держалась, пытаясь взобраться на обрыв, и сердито застрекотала.

Я вскинула руки, признавая своё поражение, и опустилась на корточки.

– Из всех глупостей, приходящих тебе в голову… – начала Мирабель, но, увидев, как я дрожу, сменила тон: – Тебе холодно?

– Нет, – ответила я. Солёный ветер так близко к краю обрыва освежал и прогонял сонливость.

Я взглянула на Мирабель и догадалась спросить её о том же:

– А тебе?

– Да. Постоянно.

Я придвинулась к ней, чтобы мы могли греть друг друга, как пингвины. Керра выждала недолго и тоже к нам присоединилась.