Окутанная тьмой (СИ)

Теперь с Нацу всё было хорошо, ничто ему не угрожало, за него Хартфилия была более-менее спокойна, но волнение возвращалось, возрождаясь уже по другой причине — Леви. Сегодня Гажил вновь приведёт её в гильдию, как и обычно, только предупредит всех, а Люси придётся применить все свои силы — Хартфилия не собирается экспериментировать и давать МакГарден свою кровь, она не знает, как отреагирует на это ребёнок. Люси не хотелось бы, чтобы малыш мучился, став на такую же дорогу с кровавыми следами как позади, в прошлом, так и впереди, в его недалёком будущем. Есть ведь и другой способ, тот, которым Люси пользовалась неоднократно — внутри всё заныло от воспоминаний недавно бушующей там тьмы, но Люси собиралась сделать это снова. Перенять на себя всю боль ребёнка, то есть на мгновение ослепнуть — её никто не учил этому приёму, никто не рассказывал, Люси сама нашла выход ещё тогда, в лесу, когда спасала Джувию, и сейчас вновь придётся принести себя в жертву. Люси уже привыкла, что вечно во всём виновата, что постоянно страдает, и в этом, как ни странно, только её собственная вина, никто из друзей, ни за что, не прикрывался бы ею, как щитом, Хартфилия, сама подставляется под удары. Тьму Люси ощущала и помнила, но страшно было из-за секундной, а может и минутной темноты, когда свет померкнет в её глазах, пока регенерация не начнёт возобновляться, возвращая её зрение — будет сложно, но Люси была уверена, что справится, что сможет. Ей, как лучшему творению тьмы, никто не позволит умереть так просто — Лия явится, вытянет её, если что, но Люси и сама не собиралась отдаваться на растерзание. У неё ещё много дел и проблем в этом мире, ей ещё рано туда, належаться в гробу, уснув вечным сном, будет время, пока нужно сражаться, и теперь не только для себя, но и ради других.

Как только настенные часы глухо пробили семь, Хартфилия тихо и бесшумно выбралась из кровати, прикрыла окно и просто ушла, оставляя после себя лишь лёгкий запах духов и сигарет, дым которых впитался после последней сигареты, выкуренной пару дней назад, перед возвращением в гильдию. Люси бы и хотела остаться, ей было здесь, в объятиях Нацу, тепло, уютно, комфортно и впервые за долгое время почти спокойно, но времени катастрофически не было — закончилась выдуманная идиллия, закончилась мёртвая тишина, закончилось мнимое спокойствие. Теперь ей было необходимо встретить Целительницу и провести её до самой гильдии, где они тут же приступят к делу. На вчерашний вопрос «Почему? Неужели она и сама не может дойти?» Люси получила весьма странный и неожиданный ответ — оказалось, что за всё это время отшельничества Полюшка начала боятся людей, особенно, если приходилось идти куда-то одной. И теперь вместо той суровой, грубой, грозной женщины, которая с помощью обычной метлы нагоняла страх на всех, перед Люси стояла настоящая мямля, которая тут же теряется в городе, дрожит и панически боится людей. Хорошо и уверенно Целительница чувствует себя лишь дома, или где-то рядом с домом, или во дворе дома, но выход в люди без сопровождения превращался для неё в настоящую пытку. Люси честно было просто плевать на страх Полюшки — Хартфилия за это время хорошо узнала психологию людей и была уверена, что даже без неё женщина бы пришла. Целительница бы подрожала, потряслась, побоялась, но пришла бы, ведь совесть точит её изнутри, и для избавления этого мерзкого чувства есть лишь один путь.

Люси видела, что Полюшка мучается, ведь явно ночами плохо спит — такие заметные синяки и усталое, осунувшееся лицо с ещё большим количеством морщин были тому не опровергаемым подтверждением. Женщину мучают страхи, кошмары, Люси видела это в её глазах, но так и не могла понять, представить, что такого ей снится — лицо Гажила и Леви, их упрёки, крики, мучения, слёзы или их новорожденный малыш, который смотрит на Полюшку открытыми, мутными глазами, не видит её, но улыбается, зловеще и страшно. А вот Люси почти всегда снилась темнота — вокруг только она и ничего более не видно, темнота мягко окутывает со всех сторон, убаюкивает, успокаивает, проникает в сердце. Только спустя несколько секунд Люси с каким-то безразличием замечает, что стоит босыми ногами в луже чьей-то крови, а вокруг поочерёдно появляются чьи-то глаза, их много, они разные, но все холодные, стеклянные, пустые, смотрят на неё. Это мёртвые, те, кого убила Люси, они тянут к ней свои руки, такие бледные, худые, обтянутые только кожей, цепляются за неё скрюченными пальцами, пытаясь разорвать на части, отомстить. Люси никогда не кричала, вновь и вновь видя их в своём сознании, день за днём, но Хартфилия, как и всегда, привыкла — они просто плод её собственного воображения, порождённые её совестью кошмары. Эти призраки, выдуманные ею, преследуют её и будут преследовать, пока однажды Люси не сдастся — это их месть, она их убийца, но сейчас просто жертва. Вот только Люси уже почти не страшно кануть во тьму с головой…