Окутанная тьмой (СИ)

Шарли сидела рядом с Венди, боязливо косясь на неё короткими, взволнованными взглядами — её Целительница вытурила ещё в самом начале, после того, как она потеряла сознание во второй раз. Было немного обидно, ведь она долго готовилась, читала, перечитывала книги, пытаясь вникнуть в суть написанного, но, в конце концов, банально переволновалась до такой степени, что не могла отличить успокоительное от обезболивающего, путаясь в шприцах и ампулах. Всё происходило слишком быстро, и Шарли просто не успевала, в книгах это описывалось иначе, медленнее, понятнее, проще. Но в жизни она перепугалась не на шутку, руки не переставали трястись даже сейчас, а перед глазами только лицо Леви, уже мокрое от пота и уставшее от постоянной боли. Но пока больше всего Шарли волновала именно Венди, она сидела так близко, но заговорить с ней Шарли по-прежнему не решалась, хотя вопросов, которые следовало бы обсудить этим двоим, было предостаточно. Внутри всё противно сжималось, и вся уверенность вот-вот обратиться к небесной волшебнице, сказать хотя бы слово, просто исчезала, растворялась в пустоте, оставляя после себя только гадкий, горький на вкус осадок.

— Венди, скажи, что для тебя значит Шарли? — от такого вопроса вздрогнула не только сама Шарли, но и Венди, заметно заволновавшись, Шарли же похолодела, ведь именно этот вопрос она не единожды задавала самой себе «Что я значу для Венди теперь?». Но ответа как назло не находилось, и от этого было обидно, больно, Марвелл только потупила взгляд, услышав как быстро, испуганно забилось в её груди сердце, она не ожидала подобного, её застали врасплох. Из них троих только Хартфилия по-прежнему оставалась спокойной, она сказала то, что должна была — она не настолько бесчеловечна и глупа, чтобы позволять себе так просто разбивать чужую дружбу. Тем более, что Шарли и Венди всегда были подругами, с самого детства, и Люси не вправе вставать между ними и лезть в их разборки. Но, что остаётся делать, если каждая из них продолжает строить свои личные преграды, стены, которых в реальности и не существует?

— Она моя подруга, — с минутной задержкой тихо проговорила Марвелл, приложив ладошку к своей щеке — та пылала, и она не могла понять почему, из-за чего. Зато Люси прекрасно знала ответ, Венди не умеет врать, особенно с такими серьёзными вещами, ведь Шарли не просто подруга — она лучшая подруга, её семья, поддержка, опора, переживания и боль. Но Венди этого не скажет, она промолчит, пытаясь придумать глупое оправдание, краснее ещё сильнее ото всей лжи, о которой она думает. Венди сама не позволяет себе быть с Шарли, будучи полностью уверенной, что она стоит перед выбором: либо Шарли, либо Люси, и с обеими одновременно она быть не может. Вот только Хартфилия прекрасно знает, что жертвовать кем-то ради кого-то больно и в некоторой степени до истеричного смеха глупо, особенно если ты нуждаешься в этих людях одинаково. И Венди нуждалась в Шарли, хотя и яро отрицала это, оправдывая это детскими, глупыми мыслями, что Люси она нужнее.