Окутанная тьмой (СИ)

— Нет, Магдалена, ты не поняла суть нашей с тобой дружбы. Это я буду защищать тебя всеми силами. Моя жизнь, как и моё сердце, уже побывали в твоих руках однажды, поэтому и сейчас возьми его и держи крепко, храни, как самое дорогое, ладно? — Локи улыбается ей, отпуская маленькую ручку, и едва успевает отойти назад, отводя Магдалену за свою спину, — впереди, прямо перед ним, так пугающе и мерзко горят пустые, лишённые жизни глаза. Локи привык видеть такой мрак и черноту, но всё равно не любил, до дрожи не любил, натыкаться на этот взгляд, но сейчас просто нет ни выбора, ни шанса избежать этого. — Будь осторожна, Магдалена, стой за мной. Я справлюсь, верь мне, так же, как и я поверил, — Судьба смотрит на него большими глазами, будто не понимая всего смысла сказанного, но отходит, нехотя, не оборачиваясь назад — всё её внимание приковано на Локи и это чудовище, показавшегося под тусклым светом уличного фонаря. Магдалена ясно, даже на расстоянии, чувствует, как на самой себе, тот страх, пробивающий всё тело Локи ежесекундно, и это приводит девочку в непонимание. Если у него нет ни сил, ни возможностей, чтобы выстоять, защитить её и при этом выжить, то зачем, почему он пытается стать для неё героем? Не безопаснее ли и проще отступить назад и дать ей возможность сразиться, ведь, в конце концов, она не обычный ребёнок, который, завидев это, начнёт беспрерывно плакать, — она упокоит их души, как уже делала раньше. — Ты просто ребёнок, Магдалена, запомни! Поэтому, пожалуйста, веди себя подобающе и не давай им всем забирать твоё детство и твою наивность, доброту, ребячество, беззаботность! Не позволяй им делать это, — в коротких промежутках, на тяжёлых выдохах, рвано выкрикивает дух, едва успевая отбиваться. Он даже не оглядывается, стискивает зубы, потому что он знает, он сам лично видел, как быстро и безвозвратно исчезла наивность Люси, как быстро выросли Венди и Эми. Он переставал узнавать их, переставал видеть те прежние черты характеров, перестал видеть в них тех маленьких, совершенно беспомощных девочек.

Магдалена испуганно закрывает слезящиеся глаза, когда совсем рядом с её другом проносятся острые когти — она бы и могла вмешаться, сделать хотя бы что-то, но те слова болезненно впились ей в душу, не отпуская, делая совершенно бессильной. И вправду, она ведь обычный ребёнок, ей всего восемь лет, — кто и почему решил, что она должна быть сильной, должна сражаться и убивать? Эти совсем недетские вопросы забирались в порушенное сознание, и она всё сильнее зажмуривала глаза, прекрасно слыша, как проливается его кровь. Слышала треск ткани, слышала его хрипы, тяжёлое дыхание, капли крови, брызнувшие на лицо, но не двигалась, просто не могла. Локи не в силах защитить её, не сейчас, не в этом состоянии, но после сказанного, после данного ей обещания стать другом, её первым другом, просто не может отступить, заставляя себя вставать, снова и снова. Магдалена позади дрожит, пряча детские и чистые слёзы, а он, пытаясь не выглядеть в её глазах дураком, который не может выполнить обещание, зажимает ладонью раны. Ему больно, невыносимо и до дрожи, но сквозь стиснутые зубы он роняет только глухие хрипы, вырывающие из груди вместе со сгустками крови. Продолжает упрямо стоять, преграждая падшему путь к Судьбе.

Локи знает и ясно чувствует, что не победит, — силы покидают его с каждым движением, с каждым ударом, попавшим или не попавшим в цель. Он стоит и держится на ногах лишь благодаря силе воли, своему врождённому упрямству и осознанию, что там, позади него, стоит маленькая беззащитная девочка. И он, не смотря ни на что, не может оставить её наедине с этим чудовищем, уже пожирающим, раздирающим её маленькое, хрупкое тельце плотоядным, животным взглядом. И его упрямства теперь хватает лишь на то, чтобы вяло, едва успевая уследить уставшим взглядом, отбивать, отражать остервенелые неконтролируемые удары оппонента. Это всё на что его теперь в таком поистине плачевном состоянии хватает, — Локи чувствует, как слабеют руки, но он тайно надеется и верит, что вот-вот и на крыше дома чёрной тенью скользнёт знакомый силуэт, сверкая алыми глазами. Он должен дождаться.