Окутанная тьмой (СИ)

— Тебе сегодня сильно досталось, Локи, как ты? — Хартфилия отказалась от своих размышлений, которые с каждой минутой всё дальше и глубже уводили её в запутанные коридоры сознания, переключая всё своё внимание на духа, обессилено стоящего на коленях, жадно хватая пересохшими, потрескавшимися губами воздух. Локи только вздрагивает, но молчит, зная, что Люси и без слов чувствует его состояние, а если он ответит, хотя бы попытается отшутиться, то, непременно, получит, и если не обычные пламенные речи, как несколько лет назад, то взгляды, от которых душу выворачивает наизнанку. Локи знает и признаёт, что виноват, будто он сам за себя не в ответе, и вместо него каждый день и минуту за него волнуется Люси, что не есть хорошо, — чувство вины дряная штука, Локи понял это уже давно, так часто испытывая его на самом себе. Но, чтобы он не делал, каким бы сильным не становился и не пытался быть, выглядеть в её, Люси, глазах, это ничего не меняет. Хартфилия, становясь напротив него, просто протягивает руку или же обнимает, со всей любовью и заботой, но всё равно смотрит так же, как и до этого, — как на маленького беспомощного ребёнка. Локи не любит этот взгляд, скрипит зубами, только ощутив его на себе, и всегда старается отвернуться, избежать его, но это, если и выходит, то крайне редко. Локи не любит заставлять свою хозяйку волноваться, но, увы, ничего поделать не может, ведь ни он сам, ни Люси более меняться не собираются. Таковы их характеры — либо Локи пошёл в неё, либо Люси в него; оба до раздражимости упрямы, всегда идут до конца, порой напролом. Если приходится, то пользуются всем, что имеется в их арсеналах, не брезгуют ничем, хотя и задумываются надо ли им это, — идут и по головам, переступая через трупы, теперь такие частые на их жизненном пути. Локи не нравится эта их схожесть, он считает себя её защитником, но даже если он и повторяет это Люси, она всё равно заслонит его собой, если это будет необходимо, без колебаний и лишних мыслей. И из-за этого Локи порой хочется и радоваться, что вот она, его семья, тот важный человек в его жизни, и злиться, оттого, что она поступает так глупо. — Иди назад, домой и отдохни как следует. И не смей появляться ближайшую неделю, считай, что у тебя отпуск. Ясно? — Локи и рад бы был повиноваться своему характеру, вставить что-то, из-за чего Люси по обыкновению смерит его таким взглядом. Но вовремя осознал всю плачевность своего состояния и просто промолчал, впервые так просто и без криков согласившись с её словами. Какой же он дух-защитник, если толком на ногах не держится?

— Ладно, я всё понял, — коротко бросает он, мельком замечая, с каким облегчением выдыхает Хартфилия, и легко улыбается, ведь она, прекрасно зная его характер, полагала, что будет очередной спор, в конце которого она, устав, силой, одним прямым ударом в солнечное сплетение, заставит его исчезнуть и вернуться домой. Локи улыбается уголками губ, припоминая тот раз, когда она сделала так впервые; как ни странно, он только заливисто посмеялся, удивляясь изобретательности своей хозяйки. После Вирго ненадолго навестила Люси, убеждаясь, что у неё всё хорошо, и по её же просьбе весь вечер и последующую неделю всеми возможными и невозможными способами опекала брата, просто утомляя своей заботой. Локи не пользовался добротой названной сестры и ловко ускользал из её поля видения, преследуемый всеми духами по их миру, — Локи манила сила, и он не хотел расслабляться, даже на день, мгновенно отставая от Люси. С каждым боем, с каждым ударом, полученным ею или же противником, она становилась только сильнее, крепла, но и её теперешнюю подготовку и силу нельзя было назвать идеальной, нет. Даже Госпожа Лия в представлении Локи была слабой, по-своему, конечно, при сестре, при Отто она была хрупкой и практически беззащитной; но при врагах она бесчувственная Госпожа Смерть, которая без промедления забирала души неверных, которые за годы своего существования гнили заживо, будто не подозревая об этом. — Но если случится что-то, обещай, нет, поклянись, что позовёшь. Не меня так Вирго, поклянись мне, Люси, — прижав ладонь к груди, от всего своего трепещущего сердца просит он, — и алые глаза милуются, мгновенно меняются, разбавляясь тёмно-карим цветом, заставляя Локи обессиленно улыбаться, приподнимая уголки губ. Он услышан ею.