Олдорандо (СИ)

   В молчании они осторожно пробирались среди нагромождений острых камней. Запутанный лабиринт древних проходов в горе казался бесконечным и Юли всё время вспоминал план, составленный отцом Сифансом. Единственная ошибка означала смерть всем четверым. Они двигались вперед осторожно, боясь каждую минуту провалиться в какую-нибудь незримую расщелину. Юли вдруг почувствовал, что заблудился. Дорога уже в течение нескольких часов вела вниз. Наверное, он всё же свернул где-то не в тот коридор... или старая память отца Сифанса подвела его. Юли уже не помнил точно карту, которую начертил ему старый священник. Многие её штрихи стерлись из памяти Юли, как следы мелка с каменной стены. Не было здесь под рукой и каменного узора древних, а не имея под рукой наскального рисунка, он был так же беспомощен, как и его спутники. Они, пошатываясь, шли за ним. Юли шел впереди, по бесполезной привычке ощупывая стену, а другую поднял вверх над своим лицом, чтобы не удариться головой о кровлю, что уже неоднократно с ним случалось.

   За Юли следом шла Искадор, невинно держась за его талию. Но он уже так устал, что даже прикосновение прекрасных рук девушки его раздражало и утомляло ещё больше. Несмотря на это, сама Искадор нравилась ему всё сильней. Она была не только прекрасна, но и на удивление вынослива -- она молча переносила тяготы пути, в то время как Усилк и Скара начали ныть. Будучи жителями пещерного города с рождения, они ещё имели наглость сетовать, что непривычны к темным коридорам!

   Наконец Юли сообразил, что его спутники были бывшими заключенными, и так изнуренными непосильной работой, побоями и голодом. Было чудом, что раненый Усилк вообще ещё мог идти. Спохватившись, Юли замедлил шаг и обернулся назад.

   -- А не пора ли нам отдохнуть? -- с наигранной бодростью спросил он.

   Естественно, никто не спорил с ним. Все расселись на тропе, вытянув усталые ноги. Но тут же им стало страшно -- здесь, в затхлом чреве горы, нельзя было быть долго. Юли инстинктивно чувствовал это. Едва передохнув, измученные путники вновь устремились вперед. Теперь дорога (если можно было назвать дорогой неровную тропу в темной каменной норе) неуклонно спускалась всё ниже и ниже.

   Наконец, небольшой отряд достиг тупика -- завала, который, согласно указаниям отца Сифанса, им следовало разобрать и потом, миновав несколько последних туннелей, выбраться наружу. Но они уже окончательно выбились из сил. Все четверо улеглись спать, тесно прижавшись друг к другу, прямо на дне расщелины, по которой ползли, и заснули, сбившись в кучу и положив головы на склон завала, покрытый гравием, ощущая щеками слабое, едва уловимое движение прохладного воздуха, легкими толчками сочившегося между камней -- дыхание уже близкой свободы. Искадор лежала между Усилком и Юли. Было холодно и он тесно прижался к телу спящей девушки, зарыв своё лицо в складках её накидки. Как ни странно, он чувствовал себя совершенно счастливым.

* * *

   "Нужно зажечь свет", -- проснувшись, решил Юли, но тут же вспомнил, что у них нет никакого света. Холод внешнего мира уже достигал этой расщелины и он замерз во сне. Юли подумал, что надо бы разжечь костер -- но тут не из чего было разжечь костер...

   Когда проснулись остальные, они приготовили скромную трапезу из скудных запасов, которые Усилк и Скара захватили с собой и поели. Юли по достоинству оценил их предусмотрительность -- ему самому это даже не пришло в голову, ведь отец Сифанс сказал, что дорога займет всего день. Искадор тоже не подумала об этом -- они оба привыкли брать еду, когда захотят и не ценить её. Бывшие пленники невольно напомнили им о жестоких нравах, царивших во внешнем мире. Юли ощутил вдруг растерянность. Не утратил ли он своих навыков выживания под небом Вутры? Впрочем, пока ему было не до этого. Прежде всего, следовало разобрать завал.

   К счастью, Усилк вовремя вспомнил, что в его мешке есть изрядный запас смоляных факелов. При их свете работа пошла веселее. Беглецы принялись рьяно -- откуда только взялись силы? -- в восемь рук отодвигать обломки камней, пока не проделали в завале сквозное отверстие. Оттуда вырвался поток густого влажного воздуха, что особенно ярко ощущалось на фоне затхлой атмосферы подземелья. Перед ними стали проступать контуры удлиненного пролома, который расширялся с каждым извлеченным из него куском камня, пока они не расчистили в груде камней неровную щель, вполне, однако, широкую, чтобы в неё можно было протиснуться.