Оле Бинкоп

Ответ на высоких нотах:

— Проявляйте инициативу!

Спасибо за совет: проявляйте! Несколько недель назад говорилось: доверяйте.

Вуншгетрей почувствовал, что его предали. Как добывать корма? Волшебной палочкой? Он извелся в поисках выхода! Начал даже, против обыкновения, курить и выпивать.

Однажды ночью — уснуть он не мог — перед ним мелькнул выход. Он даже сам себя взял за воротник пижамы: районный секретарь и вдруг пессимист? Это не дозволено.

Наутро он вызвал к себе Краусхара и показал себя хозяином положения.

— Ну, как с кормами?

— Плохо. Сам, что ли, не знаешь?

— Нет, я имею в виду единоличников в районе.

— У них лучше. Они не докупали скот. Поди их заставь. Телят они всех зарезали на мясо и деньги за молоко драли дай боже!

И Вуншгетрей сказал уверенным тоном, словно получил указание свыше:

— Всех — в кооператив! — И вполголоса: — Хотя бы ради их кормов.

Запланировали для вербовки новых членов агитвоскресенье под лозунгом: «Будущее — за кооперативами!» И это было правильно и не оставляло места для кривотолков, хотя и выглядело на данном этапе не более как персональный лозунг Вуншгетрея, с помощью которого тот надумал вылезти из чисто личных затруднений.

Фрида Симсон тоже приняла весьма деятельное участие в подготовке агитвоскресенья. Она предъявит миру собственное достижение. Пусть районный секретарь попробует и на этот раз не заметить ее.

«Возвращенка с Запада отвергает экономическое чудо. В кооперативе станет одним членом больше».

Фрида пошла к Аннгрет — показать ей сочиненную по этому поводу заметку в газету.

Но комната Аннгрет была пуста. Открытое пианино, как насмешливое чудовище, скалилось всеми своими клавишами. На столе лежало письмо Аннгрет. Взволнованно попыхивая сигаретой, Фрида вскрыла его.

«Сельскому бургомистру Фриде Симсон! Сообщаю, что обед Антона положил под ту сосну лесопильщик Рамш. А кто повинен в моей смерти, ты и сама можешь догадаться. С последним приветом

Аннгрет Ханзен».

Тревога в деревне. Аннгрет начали искать — и нашли. Сеть подозрений и слухов сплетается вокруг Оле.

Рыбак Анкен, брат покойной, обеспечивает необходимое сочувствие:

— Ах, бедная сестра! Она была такая добрая. Она засыпала подарками всю семью. Золотое сердце! Но такая печальная, такая задумчивая!

И толстый Серно может сказать о покойнице немало хорошего: Аннгрет Рамш была ангел, а не женщина. Воплощенная скромность в человеческом облике. Ей бы надо у Рамша и остаться. Но нет, она умерла во имя чести немецких женщин.

Оле вымученно улыбался:

— Да подите вы… все это кинотрюки.

Золотое время настало для кумушек. Продажа кофе значительно возросла.

Ах, эта Аннгрет, ох, эта Аннгрет! Она повидала лучшую жизнь, но все равно тосковала по мужу. А муж-то ее отверг и спутался с рыжей птичницей. Может ли такой ирод оставаться председателем?

Друзья Оле боролись со сплетнями.

— Пожалели бы вы свои глотки! Типун вам всем на язык! — Никто еще ни разу не видел Хольтена в такой ярости.

Герман Вейхельт тут-то и дал волю своему смирению.

— Чего вы хотите? Чтобы я осудил Оле? Я низко пал, а Оле возвысил меня, как сказано в Писании. Аннгрет презрела работу в «Цветущем поле». Вы все ее видели: каблуки как ходули. Из ноздрей пышет дым и огонь. Она предалась блуду, как вавилонская блудница. Никто не уйдет от кары господней!

Толстый Серно убегался до седьмого пота.

— Вот увидите, еще будет продолжение, еще будет продолжение! У Аннгрет есть наследники — дети Айкена. Оле растранжирил ее долю. Все «Цветущее поле» пойдет под суд! А кому нечем платить, беги с корабля, пока не поздно!

Ложь, клевета, бредни. Чем глупей, тем лучше! Нет такого зернышка лжи, которое не сыскало бы для себя грязного уха и не проросло в нем.

Завербованные на празднике урожая крестьяне втроем заявились в правление.

— Оле нас больше не устраивает. Мы выходим из кооператива. Это не запрещено.

Фрида Симсон позвонила Краусхару и взмолилась:

— Ты ведь помнишь, чем мы связаны… Помоги, если ты настоящий мужчина!.. Как же мне агитировать в воскресенье, если на мне висит Оле?..

Вуншгетрей разъезжал по району. И повсюду контролировал, как ведется подготовка к агитвоскресенью. Он не жалел себя и верил в успех. А в Блюменау — за леса, за озера — он так и не выбрался. По вечерам возвращался едва живой. Жена встречала его жалобами: сынок Ральф схватил двойку по математике. Вуншгетрей пропускал ее жалобы мимо ушей. Он не успевал даже прочесть газету.

Из округа на его имя пришла телеграмма: «Товарищу Вуншгетрею. Просим разобраться». Далее шла ссылка на газетную статью, которой Вуншгетрей еще не читал, и прилагалась копия письма Карла Крюгера.