Олег Ефремов. Человек-театр. Роман-диалог

Курит на ящиках — «дядь Миш, давай ящик!». Из текста обращения коллектива к Славе: «И если ты, подонок, сам не уйдешь…» Герой Ефремова приходит в училище подшофе — поговорить, толкнуть речь перед коллективом: «Детки! Цветочки жизни нашей, черт бы вас побрал…» Пытается петь с детьми «Елочку» и водить хоровод, но долго они не выдерживают — и в него летит картошка. Сын видит это и бьет обидчику морду. Ефремов напоследок, уже ничего не соображая: «Детки! Жалейте друг друга!» Славку уводят и увозят, уже стриженого, в милицейской машине. Но он отомстил. И запредельная финальная сцена, где мастер Ершов (Андрей Мартынов) едет на зону, чтобы стать мастером в колонии, где отбывает срок Славка. Хотя в начале фильма тот же Ершов высказывается против приема малолетнего нарушителя в образцовое ПТУ. Настоящий герой здесь — он, а Горохов-Ефремов вызывает у зрителя лишь презрительную жалость: хороший человек, но без стержня, вот и свою жизнь испортил, и сына чуть не погубил. Хотя есть надежда, что того исправят, выведут на светлый путь такие активисты, как Ершов и милая девочка Наденька.

По-моему, О. Н. выбирал роли, где можно сказать то, что не каждый день удается сказать в не-игре. Хотя в десятках интервью успел радостно сообщить доверчивым журналистам, что в кино другая ответственность и тут он отдыхает. А поверить в отдых легко, когда грузчика, разведенного, пьющего и философствующего дома на металлической одноместной кровати с панцирной сеткой, играет главный режиссер МХАТ. В этом учреждении умеют играть. Всех на свете переиграли.

* * *

Ух! Наконец-то. Нашла о фиксации. Искала, кто придумал записывать репетиции, а кто потом сделал такую запись особым жанром. (Я читала: на днях во Франции выпустили аудиодиск с записями репетиций известного режиссера; я подумала: тиражировать бэкстейдж — это скармливать профанам крошки от сакрального, чтобы поверили в искренность и расстались с деньгами.)

«Директору Музея МХАТ

тов. Кабанову П. П.

Ознакомившись с работой сотрудника Музея МХАТ О. Д. Полозковой (запись спектакля „Чайка“ по мизансценам), считаю, что эта работа, сделанная на основе записи репетиций и первых спектаклей, театру нужна.

Такой опыт фиксации стоит продолжить, научив этой работе помощников режиссеров.

Главный режиссер МХАТ

Народный артист СССР О. Н. Ефремов

10 января 1983 года».

Тонко подметил Анатолий Смелянский: «В записях репетиций… разборы сцен, ситуаций, характеров героев причудливо переплетаются с мотивами раскола и раздела. Ефремов может начать репетицию с рассказа о том, что он только что был у Лигачева и тот предлагает не делить труппу, а просто сократить половину артистов. В другой раз в репетицию вторгаются примеры мхатовских собраний. „Ты не играй просто кокетливую актрису, — советует режиссер Ирине Мирошниченко, — кокетство у тебя и так есть. Пробейся к серьезности в самой себе, к драматизму. Вот когда на партсобрании Доронина выступила с `отлупом`, чтоб тебя в партию не принимали, ты в ответ говорила так глубоко, без всякого кокетства и слезы. Вот такие неожиданные вещи надо искать“. Каждый день он сопрягал пьесу с тем, что происходит в стране».

В стране между тем происходили вещи не очень приятные, но на поверхности пока все было гладко. Газеты по-прежнему воспевали советскую утопию, мало заботясь, что слово это (означающее, строго говоря, «нигде») сэр Томас Мор изобрел еще в 1516 году — давненько. Остров мифов, утопия единомыслия, ад и яд современничества… Мне постоянно приходили на ум напряженные сочетания этих слов. То есть я верю, но погружаясь — ужасаюсь. Потом разъяряюсь, когда из статьи в статью о Ефремове кочуют «Три сестры», которые определили путь, Алла Тарасова в этом спектакле, решение быть всегда мхатовцем.

— У вас была своя утопия, только вы не говорили этого слова, придуманного Томасом Мором.

— Была, конечно, — о театре единомышленников. Я ведь хотел даже Новый год встречать всем вместе. Мои жены играли в моем театре, мои любимые — тоже. Собственно, любимые и жены для меня практически синонимы. Я всегда искал жену.

— А. А. Вертинская в телеинтервью подчеркнула: важно, что я тут стою, на этой сцене, а не он и не она. А у вас, Олег Николаевич, она нашла коллективизм, в котором ей было нехорошо. С учетом слухов о вашем романе — и потрясающего актерского дуэта в фильме «Случай с Полыниным» — я заподозрила, что под коллективизмом некоторые актрисы могут понимать не только ансамблевую гармонию в труппе, но и влечение режиссера-возлюбленного к другим женщинам.