Олег Ефремов. Человек-театр. Роман-диалог

В сочинении «Иконостас» священник и математик Павел Флоренский доказывает, что во сне время может идти, бежать или течь в любую сторону — и что нам линейка от было к стало в таком случае? Ничего. А уж если мы говорим о человеке, жизнь которого прошла в ролях, образах, реальностях, и тем более если он с детства предчувствовал будущее, то мы имеем право игнорировать фабульную линию ввиду ее недействительности, как ни посмотри на результат.

«АВТОБИОГРАФИЯ

Ефремова Олега Николаевича

Я родился в 1927 году 1-го октября в городе Москве. Жизнь моя ничем особенным не примечательна.

Под судом и следствием не состоял.

В 1935 году пошел учиться в школу.

В 1941 году уехал в Коми АССР по месту работы отца. На севере учился в 7^ом и 8^ом классах средней школы. В 1943 году вернулся в Москву. В 1945 году сдал экзамены на аттестат зрелости и поступил в Школу-студию им. В. И. Немировича-Данченко при МХАТе. В 1949 году закончил студию и поступил работать актером в Центральный Детский театр, где и работаю до сего времени.

В 1949 году я женился на Лилии Михайловне Толмачевой, которая сейчас работает актрисой во МХАТе.

В 1945 году я вступил в ВЛКСМ.

Ефремов (подпись)».

Все мемуаристы похожи в одном: вспоминая вершинных, ярких, сложных людей — Евстигнеева, Ливанова или Невинного — обдирают углы. Отваливаются куски, шлифуются бока, если шкаф не втискивается в дверной проем. А внести-то надо. А он не втискивается как есть. То же с понятиями: роскошь, Ленин, педикюр, дружба и все остальное, чему черед вмещаться в сознание. Ефремов, Станиславский, Чехов. Можно поиграть в тройки: ставить рядом имена и получать новые смыслы, как выражается современная интеллигенция. Новые смыслы. С ума сойти. Играем.

Шекспир, Ефремов, Козинцев.

Юткевич, Эйзенштейн, Альтшуллер.

Иванов, Иванов, Смоктуновский.

Уверяю вас, никакого произвола. Каждая тройка обусловлена и содержит седой, старый смысл. Не то? Пожалуйста: смыслы. (Еще хуже.) Как говорил в 1992 году Окуджава: «Мы — дети своего времени, и судить нас надо по его законам и меркам. Большинство из нас не было революционерами, не собиралось коммунистический режим уничтожать. Я, например, даже подумать не мог, что это возможно. Задача была очеловечить его. На сегодняшний взгляд она покажется мала, но давайте мыслить исторически. В те годы уже сама постановка такой задачи была поступком».

Мыслить — и правда — поступок.

История часто поигрывает в тройки. Война, тыл, Север. Воркута, уголь, ночь. Мальчик, подросток, девушка. Я нарочно разоблачаю прием.

Ефремов умудрился родиться так, чтобы не попасть на войну как таковую, но пройти три времени, каждое из которых по-своему расхлебывало войну при кажущемся мире: «оттепель», перестройка, девяностые.

Чехов умудрился родиться накануне отмены крепостного права и умереть накануне первой русской революции, между. И его герои все оттуда, из между. Им неймется, думают учителя средних школ. Нет, отвечает Чехов своей пародийной «Чайкой». Сахалин, Петербург, Москва. Таганрог, Ялта, Боденвейлер. Что он пародирует?

Из чеховской биографии Дональда Рейфилда:

«В целом же пьеса „Чайка“ беспощадно пародийна. Ружье, которое убивает чайку, ставшую символом погубленной молодости, берет на прицел „Дикую утку“ Ибсена; Треплев, ревнующий мать к Тригорину, пародирует Гамлета и Гертруду. Стареющая актриса Аркадина, захватившая в плен своих чар всех мужчин — своего брата Сорина, своего сына Треплева и своего любовника Тригорина, — это насмешка над всеми когда-либо раздражавшими Антона актрисами, а также отраженная в кривом зеркале Яворская с ее ломанием, коленопреклонением перед Антоном и восклицаниями „О, нежно любимый Чарудатта!“. Зануда Медведенко — это учитель талежской школы Михайлов. Медальон с зашифрованными строчками „Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми ее“, который Нина дарит Тригорину, — это брелок Лидии Авиловой. Озеро как место действия пьесы, бессмысленно подстреленная птица, первая попытка Треплева убить себя — все это заставляет вспомнить о Левитане. В несчастной судьбе Нины, которую обожает Треплев и совращает Тригорин, не только отражается, но и — как мы увидим позже — предвосхищается история Лики, Антона и Потапенко».

Аристократ Набоков о крестьянском сыне — мужике — Чехове и его героях: