Олег Ефремов. Человек-театр. Роман-диалог

«Сказать, что Чехов занят милыми и беспомощными людьми, было бы не совсем точно. Точнее, его мужчины и женщины милы именно потому, что беспомощны. Но по-настоящему привлекало русского читателя то, что в чеховских героях он узнавал тип русского интеллигента, русского идеалиста, причудливое и трогательное существо, малоизвестное за границей и неспособное существовать в Советской России».

Как жестоко расходятся суждения! Сразу хочется уйти от авторитетов на недоступное расстояние. Даже сказочно образованные, умнейшие люди носят с собой свое сознание с нашитыми липучками, с махонькими петельками. Где есть нашивка, там прилипает. Русский интеллигент не был ни милым, ни трогательным — особенно в глазах русского читателя. Интеллигент обязан критиковать власть, что бы она ни сделала, по сию пору. Сам Чехов интеллигентов не любил. Цитаты я подобрала, но не буду занимать время и место. К цитатам почтения нету, перефразируем Маяковского. Считать ли Чехова интеллигентом — дело вкуса. Определений интеллигенции много, какое-нибудь всегда подойдет. Его образом с бородкой и в пенсне мы обязаны не столько советской школе с ее марксистским пониманием бытия, сколько обеспеченной старой деве Марии Павловне, отработавшей свою имиджмейкерскую функцию с завидной полнотой.

Ефремов обожал Чехова и ставил его, и последнюю свою роль в жизни сыграл как чтец — в телефильме «Моя жизнь». Там отец и сын Ефремовы читают Чехова в Мелихове. Григорий Катаев, режиссер эпизодов, где читал Ефремов-старший, рассказывал мне, как шла эта последняя в жизни актера съемка. «Чего не сделаешь ради Чехова…» О. Н. уже почти не мог ходить, дышал через аппарат, но в кадре он в идеальном светлом костюме — в Мелихове на скамейке или в кресле. Читает по бумаге, голосом уже неузнаваемым, но делает это невозможное — зачем? Почему Чехов для Ефремова — современный писатель?

Театр и время. Как красиво! Идеальный человек и театр Чехова. Еще красивее. Мне на днях повторили, что Ефремов уважал интеллигенцию. Ну да, примерно как Чехов. У них было много общего.

Из письма (22 февраля 1899 года) Чехова И. И. Орлову, земскому врачу:

«Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже, когда она страдает и жалуется, ибо ее притеснители выходят из ее же недр». Из этих слов, ключевых, на мой взгляд, для понимания чеховского интеллигента, следует вывести, что вряд ли пьесы Чехова — об интеллигенции. Не будешь сочувственно писать о столь приятных персонажах, держа на заднем дворе боевого коня чистой ненависти, смешанной с нескрываемым омерзением. Формально Чехов и Орлов — интеллигенты, если брать одно из определений, но определений вообще-то штук тридцать, диссертаций сотни, воз и ныне там, и благо хоть от интеллектуалов кое-как оторвали. Хотя зачем! Всех различий — два. Один умный, но бессовестный. Другой — умный (в идеале), но совестливый. Что лучше звучит?

Олег Ефремов в интервью время от времени говорил об интеллигентности мхатовских артистов и традициях. От грохота штампов устаешь, можно выключить, но раз мой герой говорил, уже надо бы понять — что именно он имел в виду. Подумав, я пришла к выводу: что-то хорошее. Пароль такой. Для среды, в которой хорошо быть интеллигентом, надо взять слово и пользоваться им. Нормально. Раскодировать труднее, чем закодировать.

* * *

Можно было начать и так: родился Олег у Ефремовых Николая Ивановича (1896) и Анны Дмитриевны (1898, в девичестве Репиной). Студентом Школы-студии МХАТ стал весной 1945 года, окончил с отличием по специальности «актер» весной 1949 года. Осенью 1949 года стал педагогом по мастерству актера в Школе-студии. В период с 1949 по 1956 год служил в Центральном детском театре актером-режиссером. Потом собрал… основал…

Скучно. Анкета. Читатель чиркнет по строчкам глазами, как горелой спичкой. Сотнями биографий замучен глаз — а почему? Из-за привычки к генеалогической форме анкеты: родился в N у M и R. Подобный ход мысли ничего не означает. Справочник не вышибает душевного огня. Человек и его анкета, как фото Луны с двух сторон: тут живая жизнь, а с обратной вечная тьма; Ефремов и личный листок Ефремова из отдела по учету кадров — две несовместимые полусферы. Желтенькая бумажка, заполнена на печатной машинке, но подписана собственноручно. В одной анкете сказано, что театр-студию «Современник» возглавил как режиссер-руководитель в 1956-м. Есть анкеты, где указан 1957 год. Непорядок.