Олег Куваев: повесть о нерегламентированном человеке

Чертовски я устал от редакций, киностудий, Дома литераторов, пьянства, пишущей машинки, и душа просит простого: лодка, костёр да рыбалка. Да о смысле жизни подумать бы, закат посмотреть…

Куваев перечисляет сделанное за год: подготовил «Территорию» для журнала, «Роман-газеты» и издательства «Современник» (всё – различные редакции), киносценарии для «Мосфильма» и «Таджикфильма» («Территория» и «Бросок»). Ещё – радиопьеса, 80 % романа «Правила бегства», рассказ и «штук шесть десятидневных запоев с дикой болезнью после каждого»…

Эта короткая жизнь могла оборваться ещё раньше. Куваева не раз посещали мысли о самоубийстве. Уже в 1957-м он записывает: «Застрелиться? Так ведь это и смешно, и глупо, и, вероятно, страшно».

Начало 1960-х, Андрею Попову

Приходила в голову тоже традиционная мыслишка оборвать разом всю эту канитель ко всем чертям. Спасало чувство юмора и то, что я ведь не всё ещё попробовал, чтобы так вот отправлять себя к праотцам.

1962-й, Элле Бекчентаевой

Вот взять сейчас продырявить себя из винтовки…

1962-й, Ольге Кожуховой

Правила хорошего тона требуют застрелиться, но «в наш двадцатый век» смешно это дело, да и глупо…

1964-й, Ольге Кожуховой

Вчера напился «вдрызг» и хотел застрелиться. «Телевизионный ребёнок» (Федотова. – Примеч. авт.) отнял у меня двустволку и долго бил по щекам, по мордасам… Неужели я алкоголик?

1968-й, Ольге Гуссаковской

Стреляться не собираюсь… Но – проиграл! Проигрыш начался в Магадане, и доконало меня моё двухлетнее затворничество в этом Болшево… Сменить географию? Вместе с профессией. Или считать всё это временным приступом, мягко говоря, нервного истощения, который вскоре пройдёт…

1968-й, Юрию Васильеву

Ты приезжай. Повесимся здесь, вместе.

1972-й, Борису Ильинскому

В нравственном, моральном и психологическом, что ли, отношении – очень плохо… Если услышишь, что Олег застрелился, вспомни это письмо.

1972-й, Светлане Гринь

Я давно знаю, Света, что кончу дни тем, что застрелюсь. Но сейчас я этого не сделаю и ещё не скоро сделаю, так как не все книжки написаны, не по всем речкам сплавился и ещё ни разу не жил с любимой женщиной.

Тут же сообщает Светлане, что уже дважды пробовал самоубиться («не для пижонства», а «всерьёз»), но – «бог спасал для какой-то одному богу известной цели».

1973-й, Станиславу Птицыну

Жаль, если Глухой застрелился… На моей памяти это четвёртый или третий промысловик, который кончает так. Один на острове Врангеля, один на Чукотке. А всё с похмелюги, после серьёзного запоя…

По словам племянника писателя Дмитрия Куваева, весной 1975 года его мама Галина Михайловна приехала по делам из Терскола в Москву и застала брата в тяжёлом – запойном состоянии. Побыла с ним, как-то привела его в чувство и улетела в Терскол, куда сам Олег собирался прибыть через неделю. Не вышло: в Костино приехала Светлана, после чего Олег, судя по всему, вновь «сорвался» и поехал с ней в Переславль – к Чайко.

Тот апрель был в Переславле-Залесском необычно жарким.