Олений завет

«Жмотяра», – услышал Коля в ответ, когда отошел на несколько шагов. Обернувшись, он увидел, как незнакомец направлялся в противоположную сторону, кинув под осину ранее предлагаемый товар.

Эта ситуация подпортила Коле общее впечатление от прогулки. Он решил подобрать Евангелие и отнести деду: наверняка тот не одобрил бы подобного кощунства, да и сам Коля именно так расценил произошедшее.

– Откуда, говоришь, взял? – нахмурился Георгий, увидев у внука в руках красную книгу. – Эй, нам таких не надо тут. У Аннушки красивое есть. Достаточно. Отнеси в местный приход. Там точно должны взять. Только не выкидывай. От греха подальше.

– Может, ты все-таки отнесешь? – поморщившись, произнес Коля.

– А кто притащил? Ты и неси!

Георгий посмотрел на него с удивлением. Как-никак Евангелие на улице найти еще уметь надо.

Коля поплелся к местной церквушке. На крайний случай положит книгу где-нибудь на лавке, а там пусть сами разбираются, что с ней делать.

Сельский храм представлял собой невзрачный серый кирпичный домик. Если бы не крест сверху – издалека не отличить от обычной жилой избушки, да и та побогаче смотрится. Ни в какое сравнение не идет с мурманскими.

Коля открыл деревянную калитку и подошел ко входу. Закрыто. «Так, нести обратно эту книгу я не собираюсь», – подумал он, безрезультатно дергая ручку двери.

– Эй, молодой человек, чего творишь? – раздалось за оградой.

На растерянного Колю надвигалась фигура в черном балахоне.

В ней он распознал отца Геронтия. Ну да, кто же, кроме него, мог расхаживать в таком виде?

– Ты мне двери-то не ломай! Видишь, закрыто. К шести приходи, тогда служба и начнется, – нахмурив брови, проворчал священник.

– Я только книгу хотел отдать. На улице нашел. Подумал, нехорошо ей в траве валяться.

– Это ты хорошо придумал. Но почему бы тебе ее себе не оставить?

Коля решил не расстраивать отца Геронтия отсутствием какого-либо интереса к этому тексту и сказал:

– У меня уже дома такая есть.

– А ты кто таков будешь? Не видел тебя раньше.

– Я деда приехал проведать. Тут ненадолго. Так что? Возьмете? – желая поскорее улизнуть, произнес Коля.

Однако его собеседник не собирался так просто отпускать потенциального прихожанина. Так сказать, неокрепшую душу.

– А сам-то читал?

– Нет, не читал.

– А ты прочитай, там много умных вещей написано. Глядишь, понравится.

– Простите, я не любитель подобной литературы. Как художественное произведение очень трудно написано.

– Нет, брат, это не художественное произведение, это история.

– Ну, тут вопрос спорный. Книге, по общим данным, более тысячи лет. Много ли правды там осталось? И была ли она вообще? А историю пишут победители.

– Победитель в этой истории один – Христос. Этого ли не достаточно? По вере вашей да будет вам!

– Да я в общем-то и не против, – усмехнулся парень.

– Ничего-ничего… Все рано или поздно приходят к Нему. Через терновник горестей, а может, и через кристальную слезу счастья…

– Хорошо сказано… Но я все-таки пойду.

– Зайти не хочешь? Интересная беседа у нас намечается.

– Нет, спасибо. Меня дома ждут. Может, как-нибудь в другой раз!

– Ну, Господь с тобой! – И священник осенил крестным знамением стремительно удаляющегося строптивого собеседника.

Внутренний покой Коли был нарушен. А все потому, что не каждый день приходится встречать оппонентов. В спорах Коля чувствовал себя безоружным, особенно в противоречивых вопросах веры. Почему же? Возможно, хотел хоть во что-то верить и просто боялся сделать неправильный выбор. А может быть, защитники догм всего лишь слишком грамотные ораторы?

– Ты веришь в Бога? – спросил за ужином Коля своего дедушку.

– Меня маменька крестила младенцем еще. Рассказывала, окунали меня в таз со святой водой в бабушкиной избе, орал как резаный. Прихода ловозерского уже к тому времени не стало. Говорят, добротная церковь-то была. Большая. Прихожане с соседних сел приезжали… А верю ли я в Бога? Ну, как тебе сказать… Верю, что приглядывают за нами. Верю, что по совести жить надо.

– Ты с бабушкой никогда не ходил в храм. Даже по праздникам большим.

– Не убивал, не крал, жене не изменял, зла никому не желал, а «спасибо» я хоть в лесу сказать могу. Служители ж говорят, что Господь вездесущий. А если тебе удобнее, вон, уголочек имеется. – Георгий указал на небольшой домашний иконостас. – Бабушка твоя за нас двоих в церквушке перед иконой плакала. А Галка пытается там хозяйничать время от времени. Противная баба. Сказывали, следит, как кто свечку поставил. Не понравится, как стоит, возьмет и уберет. Человек искренне, может, чего-то попросил, ждет, надеется. А она у него единственный символ молитвы отбирает на глазах.

– Мама какое-то время мне икону Божией Матери на полку ставила. Говорила: «Для прибавления ума тебе. Хоть кто-то поможет». А я ее обратно отдавал. Больше не ставит.

– А ты бы мать не огорчал, пусть стояла б. Сама б потом заметила, что не помогает, – старик разразился добрым смехом.

– Молодец, пошутил, – с обидой в голосе ответил внук.