Олений завет

Конечно же, Коля соврал. На шее у него висела толстая серебряная цепочка, подарок от бабушки. И, кажется, карлик хотел именно ее. Поняв, что его новый знакомый туго соображает, попрошайка вновь пошарил у себя под балахоном, вытащил оттуда ржавую гильзу и протянул ее, одновременно указывая пальцем другой руки на свою шею.

– Не, товарищ, этого я тебе не отдам, – замотал головой Коля.

Глаза карлика злобно сузились, он резко швырнул ржавую гильзу на землю, а вскоре и вовсе скрылся где-то под деревом.

Коля заглянул за ствол, где недавно пряталось лопоухое существо, и увидел там широкую нору. Света от холодной луны было недостаточно для того, чтобы разглядеть дыру повнимательнее. «Он сиганул именно туда», – подумал Коля, приближая лицо к углублению. Машинально потянулся в карман куртки за телефоном, чтобы посветить фонариком, и опомнился только после нескольких безрезультатных нажатий на кнопку блокировки.

Едва он убрал смартфон обратно, как из норы возникли пухлые пальцы и вцепились в серебряную цепочку на Колиной шее. Парень пытался ослабить металлическое давление и высвободиться из когтей существа. Но карлик настойчиво тянул украшение на себя и все же содрал его.

– Ах ты зараза мелкорослая! – выругался Коля, схватив существо за тоненькую ручонку.

– Яалсороклем азараз ыт ха! Хи-хи-хи!

– Пусти, я сказал!

– Лазакс я итсуп! Хи-хи-хи!

Изрядно взбешенный, Коля вытянул карлика из дыры, и тот повис на приличном расстоянии от земли. Носатое существо с опаской посмотрело вниз и запищало, болтая маленькими ножками. От страха карлик еще крепче впился пальцами в цепочку и уставился на противника умоляющим взглядом.

– Либо ты отпускаешь ее, либо рухнешь вместе с ней вниз, – спокойно и отчетливо произнес Коля.

Карлик разжал пальцы. На его лице боролись сразу две эмоции: испуг и обида. Коля осторожно опустил существо на землю, а затем вернул на шею блестящий бабулин подарок.

– Таки испортил! – вздохнул Коля, разглядывая поврежденную застежку.

Щеки карлика раздулись от негодования. Фыркнув в Колину сторону и напоследок что-то пробубнив под нос на своем языке, он скрылся в темной норе.

Глава 17. «Будет так, как должно»

Георгий проснулся от собачьего лая. Огромный мохнатый пес стоял перед лежанкой, наблюдая за пробуждением гостя. Огонь в веже почти погас, и внутри стало прохладно. Старик окинул взглядом хижину.

– Где Колька?

Дед кинулся к входной двери и отворил ее. Снаружи царили лунная ночь и абсолютная тишина. Даже сосны перестали перешептываться между собой. Георгий с тревогой всматривался вдаль и мотал головой из стороны в сторону.

– Не ходи за ним… – простонал не спавший все это время шаман.

– Куда он делся?

В ответ – молчание. Георгий подошел к лежащему на шкурах Оце, опустился перед ним на колени и настойчиво повторил:

– Где мой внук?

– Здесь он, на острове. Мальчишка сам должен пройти через это. В конце концов он найдет то, что так долго ищет. Ведь именно за этим он сюда пришел, ведь именно об этом просила его утопающая в сомнениях душа.

– Я не могу оставить его в лесу, посреди озера.

– Будет так, как должно. Он обретет себя и успокоится. А у тебя, Ёгор, своя дорога.

– О чем ты говоришь? Я тебя совсем не понимаю.

– За мной скоро придут братья и проводят к нашему общему пристанищу, откуда весь мир виден как на ладони. Поприветствуй их и пригласи сесть у моего очага, пока тот совсем не погас. Они вознесут протяжную песнь к Небу и откроют врата в Вечность. Ты внимай их возгласам и ожидай своей очереди. Как только настанет пора, мои братья обратятся к тебе. Ты все поймешь и сможешь даже указать своему внуку верный путь, – прохрипел шаман и медленно закрыл глаза.

Сердце Георгия бешено колотилось. Слова нойда казались ему совершенно непонятными, однако он чувствовал, что не должен им противиться. Пламя в центре вежи слабело с каждой минутой, как и дыхание мучившегося Оци. Мохнатый пес не отходил от своего хозяина, смиренно положив морду на подергивающиеся ноги. Изредка поглядывая на дверь, он тяжело вздыхал и шмыгал своим мокрым носом. А когда пальцы шамана взмывали в воздух, изображая непонятные простому смертному жесты, собака приподнималась и облизывала его руки.

Георгий изредка подкармливал огненные языки мелкими поленьями. Пламя жадно сжирало их, фыркая от попадающей в его пасть влаги, и отчаянно тянулось вверх. Старик заметил, что с каждой кинутой в огонь деревяшкой вдохи колдуна становились глубже, а выдохи сопровождались меньшими хрипами.

«Аннушка, прости меня, дурака. Тебя не сберег и Кольку в глубь лесной чащи завел, – сокрушался про себя дед. – Да помогут ему ангелы».

Он подполз к лежащему нойду и попытался напоить его холодной водой. Тот отказывался глотать. Как только влага коснулась потрескавшихся губ, языки пламени резко пригнулись к земле и теперь облизывали обрамляющие их камни.

– Оставь меня, – простонал шаман.