Олений завет

Гномам пришлось принять трудное решение: они наглухо замуровали вход в зал, чтобы избежать умножающихся потерь среди охотников за цепочкой. Несколько дней трон пещерного предводителя всей толпой тащили в другое место, пока сам король не скончался от разрыва сердца в связи со столь большими переменами. А дальше настали лишь мятежи и смута. И много времени понадобилось гномам, чтобы наладить привычный режим государственности и вновь показать свои мордочки огромным суровым соснам, охраняющим Могильный остров…

Глава 20. По ту сторону мира

Ёгора мучила мигрень. Он не успевал за собственными мыслями, которые, словно иглы, беспорядочно впивались в голову. Старик потерял счет дням и ночам: он совсем не выходил из вежи, неустанно наблюдая за танцующими языками пламени большого очага. Ёгор молча сидел перед огнем, пожирающим маленькие поленья, и медленно гладил мохнатого пса, лежащего у него в ногах.

После смерти Оци его преемник не мог отделаться от беспросветной тревоги. Неужели он в один миг отрекся от всего, что имел? Ёгор чувствовал в своей груди пылающее сердце, горячившее кровь, и опасался, что не сможет совладать с этим жаром.

Старик взглянул на собаку, некогда представшую перед ним в совершенно ином облике, и мысленно спросил: «Что теперь?» Пес выпрямился, устремив свои глазища на хозяина.

Тьма окутала Ёгора. Вокруг стало холодно, и с каждым выдохом наружу вырывался обжигающий губы пар. Необъятность пространства пугала, зарождая внутри чувство опустошающего одиночества. На мгновение старик подумал, что напрочь ослеп, пока перед ним не возник его мохнатый помощник, в том же облике, что и в ту прощальную ночь, – с вполне себе человеческими руками и ногами; правда, еще и с черно-белой шерсткой, что покрывала даже его лицо. Пес позвал старика за собой.

Вскоре они подошли к массивной двери, открыв которую очутились на берегу огромного озера. Ёгор увидел стадо оленей, двигавшихся вплавь в неизвестном направлении. Багровый закат накрывал уставшие сопки теплым одеялом. Словно оплот обнаженной тундры, почти у самой воды стояла одинокая кувакса.

Старик со своим помощником направился к ней. Первым внутрь шагнул черно-белый оборотень, учтиво поклонился сидящим вокруг жаркого пламени и опустился на колени. Ёгор последовал его примеру. Он узнал в присутствующих тех самых древних шаманов, после встречи с которыми его жизнь бесповоротно изменилась, и еще – Оцю. Все сидели с закрытыми глазами и даже при появлении гостей не разомкнули век.

Неловкое молчание прервала протяжная песня, затянутая одним из хозяев хижины. А после и остальные, включая мохнатого товарища, подхватили ее. Гармоничные звуки заполняли окружавшее пространство и мягкой вибрацией отражались в груди. Ёгор впервые слышал эти непонятные слова, однако неожиданно для себя открыл рот и запел вместе со всеми.

Одни мотивы сменялись другими, голоса сплетались воедино, заставляя костер разгораться сильнее. Когда пение смолкло, Оця произнес:

– Ты теряешь время, Ёгор. Освободи пламя сердца, отпусти надоедливые мысли и пропой нашу песню перед очагом жизни своей. А коли нужно будет, ты всегда сможешь найти нас здесь. Только не запирай наглухо двери. Ибо тогда и мы будем глухи к твоим мольбам.

После этих слов Оця поднял веки, под которыми вместо глаз открылись две затягивающие внутрь пропасти. Дыхание Ёгора остановилось, и он нырнул в зияющую пустоту. В мгновение он очутился в собственной веже, а его смиренный пес по-прежнему лежал напротив.

– Где Колька, знаешь? – обратился старик к собаке.

Та начала что-то вынюхивать. После подошла к хозяину, ткнулась носом ему в карман и зубами вытащила оттуда оберег из оленьего рога.

– Что ж я раньше ему кулон этот не отдал…

Ёгор повернулся лицом к огню и устремил свой взгляд в самое сердце очага. Тревога комом застряла в горле, руки крепко сжимали амулет. Дед уловил правым ухом едва различимое «хи-хи-хи». Языки пламени взмыли вверх, став гладким холстом, на котором, словно написанная кистью художника, возникла картина. На ней старик увидел внука, стоявшего на коленях перед сморщенным карликом на золотом троне, и толпу других подобных существ, таращившихся на Колю в ожидании действа.

– Не вмешивайся, лишь кинь оберег в очаг, – раздался шепот в левом ухе.

Старик так и поступил. Пламя сожрало гладкий кулон и вновь успокоилось, скрыв видение, будто того и не было.

Ёгор быстро повернулся влево, ожидая уличить своего пса в очередной трансформации, однако тот спокойно дрых, слегка подергивая лапами.

– Опять шифруешься, – с усмешкой произнес старик и принялся за готовку.

Глава 21. Неприкаянная душа