Олигархический транзит

— У нас порядок. Станислав Игоревич, правда, язвой мучается, мы на сухом пайке сидим. Рыболовы ушли, что дальше делать?

— Кто ушёл?!

— Да эти… Мы их рыболовами зовём. Что там за выгрузка ночью была?

— Да хрен с ней, этой выгрузкой, вы наверх поднимайтесь! Сколько можно сидеть. Законсервируйте там всё и идите отдыхать! Мы отсюда долго никуда не тронемся.

Время от времени старпом выходил на связь с кораблём, повторяя свой запрос. Отвечал ему, видимо, вахтенный офицер, и всё как-то уклончиво. Но в один из сеансов (к тому времени на мостик поднялся Красносёлов, успевший переодеться и выпить чаю) в репродукторе раздался начальственный басок. В ответ на очередную просьбу о медицинской помощи последовало категоричное «всем оставаться на местах» и «готовиться к досмотру».

— Чего он лепит? — возмутился капитан. — Дай-ка мне!

— Уважаемые! — сказал в микрофон. — Мы плаваем под флагом Мальты, принадлежим финской компании «Микофрейт». Подверглись нападению, весь экипаж три недели сидел под арестом. Захватчики до сих пор на борту, но они сложили оружие и готовы, думаю, добровольно отдаться в руки правосудия. Вы вели с ними переговоры, вам лучше знать. Что касается обстановки на судне: у нас раненый, отсутствует связь, разрушены навигационные приборы. Вероятно, похищен груз, по крайней мере, его часть. Помогите с врачом, со связью. Можете арестовать и забрать налётчиков, их девять человек, мы окажем в этом содействие. Неплохо бы найти и задержать похитителей груза, они не могли далеко уйти. А в своих делах мы разберёмся сами. Присутствие военных на судне, какое-либо давление на команду нежелательны и даже опасны. Люди и без того измучены долгим пленом. Не забывайте, что мы находимся под защитой международной юрисдикции. Говорю вам это как капитан.

«У вас там бар-рдак!» — грозно и смачно сказали на том конце, и связь прервали.

— Бардак-бардак, — негромко повторил Сикорский излюбленное морским начальством словечко. — Бардачок-с… — Он снова пришёл в уныние.

Акимов похвалил мастера:

— Вы чётко формулировали. А у меня мысли разбежались во все стороны, не собрать. Что со связью, спутниковый телефон у вас в каюте?

— Ничего нет. Они всё похерили.

Около восьми часов капитан, наблюдавший за кораблем с крыла мостика в бинокль, увидел, как от борта отчалил катер с вооружёнными людьми на палубе.

— Что будем делать? — растерянно спросил его Акимов.

— Что тут делать! Беги завтракать. А я распоряжусь, чтобы подали трап.

На ватных ногах, с ноющим сердцем старпом сошёл вниз. Увидел через открытую дверь Свету, с ложечки поившую Чернеца чаем. Она радостно поднялась навстречу, зарделась. Больше никого в столовой не было. На палубе повсюду валялись неубранные смятые постели и пожитки.

— Андрюха, помощь едет, с нашего корабля выслали катер, — сказал Акимов Чернецу, испытывая отвращение к собственному голосу. — Держись, милый.

На губах у того, почудилось старпому, мелькнула сочувственно-скептическая улыбка.

Акимов понуро пошёл прочь. Спиной ощутил обжигающий взгляд, обернулся.

— Ты в своей каюте был? — почти по-домашнему спросила Света, явно преодолевая смущение и робость, словно переступая с замиранием сердца какую-то черту.

— Нет ещё.

— Там всё вверх тормашками, наверное. Я у себя уже прибралась, постелила чистую постель. После завтрака иди отдыхать в мою каюту.

— А ты?

— Управлюсь на камбузе и тоже приду.

Старпом молчал.

— Что-то не так? — спросила Света через минуту. Её губы дрожали.

— Всё так, — поспешно сказал он, на миг отряхиваясь от гнетущего ожидания новой беды. Подошёл, крепко обнял её, впервые поцеловал в губы, чувствуя горьковатый привкус. Ласково вытер слезинку на её щеке. — Пожалуйста, наберись мужества. Мы ещё не вполне свободны. Этого «после завтрака» может и не быть. Но знай, что я рядом и всегда думаю о тебе.

Глава десятая

В поисках стратегии

Меньше чем через час на судне хозяйничали военные. По судовой трансляции экипажу приказали разойтись по каютам и ждать досмотра. Процедура морякам знакомая: так начинался и кончался любой заход в родные порты. Разница лишь та, что в коридорах и на палубах судна вместо пары-тройки пограничников появились в большом количестве вооружённые матросы в парусиновых робах и тельняшках. «Курортники», или, как теперь их звали почти все в экипаже, «рыболовы», не имевшие собственных жилых помещений, обосновались в кают-компании. Никакого особого внимания военные к ним изначально не проявили, никак не изолировали и отдельного караула не приставили.