Олигархический транзит

Заметив Мишу, механик бочком отделился от собеседников и быстро скрылся в кают-компании. Миша догадался, что разговор шёл про него.

Боцман ужинал молча, опустив глаза. Его настроение как будто передалось всем: Андрей не отпустил ни одной фирменной остроты, Жабин ни разу не выругался. Только Егорыч на своём краю негромко переговаривался о чём-то с лысым мотористом. Когда Миша поднялся из-за стола и вышел, боцман тотчас его нагнал:

— Откуда у вас бредовая идея, что меня нужно от кого-то защищать? Зачем вы ходили к капитану?

Не дождавшись ответа, махнул рукой:

— А, всё равно толку не добьёшься…

Андрея в каюте не было. Миша знал, что теперь не уснёт, а сидеть одному было невмоготу. Он снова поднялся в столовую: там Андрей с лысым мотористом играли в шашки, а Егорыч подсказывал им ходы. Потом играли Андрей с казахом-стюардом (его звали Стёпой), а подсказывали уже двое. Миша включил телевизор и тупо уставился в него, не видя, что происходит на экране. Временами проваливался в темноту. В какой-то момент, уронив голову на грудь и оттого сразу очнувшись, увидел стоящего рядом старшего помощника. Больше никого в помещении не было.

— Что ж без звука-то смотрите? — спросил старпом. — Идите-ка лучше в постель, чем тут кемарить.

Миша вскочил.

— Я сделал глупость, — вырвалось у него от растерянности. — Ходил к капитану просить за боцмана… Чтобы его не наказывали за меня.

— Это хорошо, что вы понимаете, что сделали глупость.

— Верните мне документы. Даже если вы не отдадите, я всё равно уйду. После того, что случилось…

— А что случилось? Ничего не случилось. Давайте-ка присядем на минуту… Не нужно усложнять, это всё ваши нервы и воображение. Никто не погиб, не изувечен, ничего не сломалось. Ошибки совершают на каждом шагу даже опытные моряки, а вы только учитесь. Возможно, капитан разговаривал с вами не слишком ласково, но это оттого, что у него сейчас много действительно серьёзных забот, о которых нам с вами лучше не знать. Он забыл про вас в ту же минуту, как вы от него ушли, поверьте. Держите положенную дистанцию, не напоминайте о себе без надобности, и всё будет в порядке. Это не злопамятный человек, он не станет вас преследовать. Боцман тоже не станет, и он догадывается, что вы желали ему добра. Палубная команда — славные ребята, они пошутят и тоже забудут. А что вас ждёт на берегу? Крушение жизненных планов, чувство поражения? И разве там легче утвердиться среди людей, за что бы вы ни принялись? Я не имею права и не хочу вас удерживать, но попробуйте взвесить всё. — Старпом помолчал и зачем-то повторил задумчиво: — Я меньше всего хотел бы вас здесь удерживать. Но как знать, может быть, именно в этом рейсе вас ждёт первое в жизни серьёзное испытание на прочность… Вы ведь не простите себе потом этой слабости. Подумайте до завтра, а теперь поспите перед вахтой.

В каюте Миша всё-таки уснул, и в тот же самый миг, как ему показалось, его принялись бесцеремонно трясти за плечо. Он не сразу и сообразил, где находится. В темноте возле койки стоял Жабин.

— Поднимайся, — шипел тот прямо в ухо, чтобы не разбудить спящего внизу Андрея. — Меняться пора! Ну, проснулся, или мне ещё раз прийти?

На палубе было зябко. Холодное балтийское небо слоилось низкими чуть различимыми облаками. Миша пожалел, что не взял с собой из дому тёплый бушлат.

— Надевай мой ватник, потом отдашь, — расщедрился Жабин. — Смотри, куда повязка у тебя сползла, уронишь сейчас! Эх, штурмана…

Он показал, как опускать-поднимать трап (ночью, в целях безопасности, трап был приподнят над причалом), какой кнопкой вызывать вахтенного штурмана. Передал распоряжение по вахте: раньше других, в половине шестого, разбудить шефа…

— Шефа? — не понял Миша. — Это кто, старпом?

Жабин от возмущения даже отвернулся и произнёс несколько крепких выражений в сторону.

— Шеф — это повар, Светка Юнаева. Тут на бумажке номер её каюты записан. А в семь разбудишь Андрюху и второго помощника, сегодня он на вахте. Про Андрюху не забудь, он тебя меняет, до этого ему надо позавтракать успеть. Иначе будешь тут торчать до посинения… А старпом твой — крысятник, понял? Ты всё начальство успел облазить, с крысятником лясы точил. Смотри!

— Что ты несёшь? Я требовал у него документы, хочу списаться на берег.

— Списаться, говоришь? Значит, расчухал? Молоток! А у меня весь день башка трещала. От этого, наверное.

— От чего «от этого»?