Олимпийские игры в политике, повседневной жизни и культуре. От античности до современности

Обычай увековечивать людей в камне или металле становится выражением сформировавшихся в архаическую эпоху представлений о достоинстве, ценности отдельной личности. Павсаний, описывая Олимпию во II в. н. э., рассказывает о статуях олимпиоников. При этом Периэгет разделяет приношения в честь бога и статуи атлетов, установленные в награду за победу: последние выделяются на фоне остальных монументов как памятники людям (Paus. V.21.1). Статуи атлетов стали первыми изваяниями, которые создавались в честь людей. По сообщению Плиния, из меди (бронзы) делали сначала изображения богов. Затем это искусство распространилось на статуи и разнообразные воспроизведения людей. Изображения людей обычно создавались в ознаменование какого-либо свершения, заслуживавшего увековечения, например, в честь победы на священных состязаниях, особенно в Олимпии, куда посвящали статуи победителей. Атлеты, трижды победившие на Олимпийский играх, получали право на статуи с воспроизведением их внешности; такие статуи назывались иконическими[56] (Plin. Nat. Hist. XXXIV.15–16).

Подобно тому как атлет, участвуя в состязании, словно приобщался к числу совершенных мифологических героев, точно так же и статуи олимпиоников, располагавшиеся в Альтисе рядом с изображениями богов и героев, включали смертных, отличившихся в агоне, в мифологический контекст, связывали славные человеческие деяния с вечностью. Многие статуи атлетов располагались вдоль «священной дороги» от юго-восточного входа к Пелопиону, древнейшему культовому объекту в Альтисе, месту почитания героя Пелопса, победившего в спортивном состязании и учредившего, по одному из преданий, Олимпийские игры (Paus. V.8.2). Древнейшие статуи находились в районе колонны Эномая, т. е. там, где должен был находиться финиш на архаическом стадионе. Поскольку здесь проходили некоторые виды соревнований – борьба, бокс, панкратий, эти статуи непосредственно служили образцами для атлетов (Hölscher 2002: 339).

Всю территорию Альтиса можно условно разделить на северную часть, где концентрировались произведения архитектуры и находились различные культовые объекты, и южную, более открытую, предназначенную для различного рода скульптурных посвящений – статуй победителей, изображений богов и героев, посвященных полисами. Южная часть Альтиса носила в целом более репрезентативный характер. Именно здесь воплощались в дерево, камень и бронзу агональные, социально-политические, философские представления греков. Пелопион и алтарь Зевса являлись центрами культа и всего святилища и находились на границе условно выделяемых зон. Ряд архитектурных сооружений на севере на фоне Крония служил своего рода декорацией для ритуального действа, проходившего южнее; статуи, размещавшиеся на открытой части Альтиса, вместе с посетителями являлись участниками и зрителями олимпийского праздника.

Статуи атлетов в Олимпии имели важное и вполне конкретное политическое значение: благодаря им на священном участке были представлены отдельные греческие государства. Победа атлета на общегреческих состязаниях, его возвращение домой и праздник в его честь, как и установка его статуи в Олимпии, являлись одним из средств утверждения полисной идентичности (Walter-Karydi 2002: 329–335). Солон в «Анахарсисе» Лукиана говорит о том, что состязания доставляют наслаждение силой, красотой и стремлением к победе (Luc. Anachars. 12). Статуи олимпиоников прославляли совершенного гражданина греческого полиса (καλὸς κἀγαθός), человека, обладавшего физическим и нравственным совершенством, и достигшего высшего счастья (Pind. Ol. I.96–105; Luc. Anachars. 15). Занятия спортом отличали эллина от варвара (Luc. Anachars.); таким образом, памятники, увековечивавшие спортивные победы, скрепляли этнокультурную общность эллинов. Атлет, участвуя в Олимпийских играх, имел возможность обрести славу во всем греческом мире, а не только в отдельно взятом полисе (Osborne 1996: 204). Являясь материальным выражением образа калос кагатос, статуи победителей вместе с тем развивали этот образ – в эпоху классики это был образ идеального рядового гражданина греческого полиса. Полисное гражданское демократическое мировоззрение внедрялось в структуру общественного и художественного мышления (Кузищин 1997: 48).