Олимпионик из Ольвии

От имени общественности района хочется спросить нашу районную власть: когда, наконец, на Кермеке будет наведён порядок? Когда там будет покончено с таким позорным явлением, как бесчинства привидений? Не пора ли вспомнить, что на календаре у нас XXI столетие?

Собкор Тарас Писарчук

ТАК ВОТ ОНО КАКОЕ, МОРЕ!

Старенький дребезжащий автобус, сердито чихнув глушителем и подняв сзади себя облачко белой пыли, останавливается подле телеграфного столба, на котором висит криво прибитая табличка с надписью «Бережанка». Первой из автобуса, кряхтя и отдуваясь, вываливается «в меру упитанная», изнывающая от жары женщина с тяжеленной хозяйственной сумкой в руках. Вслед за женщиной на землю соскакивают двое мальчишек с рюкзаками за плечами. Зовут мальчишек Юра и Лёня.

С виду Юре не больше пятнадцати лет. Он худощавый, с густыми чёрными вихрами, похожий на цыганёнка. Его тёмные, широко открытые глаза в постоянном движении — признак того, что мальчишка отличается резвой и деятельной натурой. На нём белые с красными полосками кроссовки, потёртые джинсовые шорты и жёлтая футболка с цифрой «10» и надписью «ШЕВЧЕНКО» на спине.

Описывать другого мальчишку, Лёню, нет необходимости: он, как две капли воды, похож на Юру — и возрастом, и ростом, и фигурой, и лицом, и одеждой. И даже фамилия у них одинаковая — Бондарь. Объясняется такое редкое сходство просто: Юра и Лёня братья-близнецы.

Живут братья в районном центре Каменка, а едут в гости к своей тёте — Нине Тимофеевне на остров Кугач. Ребят впервые отпустили одних в столь далёкое — добрые полсотни километров — путешествие, и потому чувствуют они себя самостоятельными и слегка гордыми и вместе с тем, тоже слегка, неуверенными.

Выйдя из автобуса, который тотчас срывается с места и мчит дальше, дребезжа своими изношенными железками и оставляя позади себя густой шлейф белой пыли, ребята добрую минуту топчутся на месте, о чём-то возбуждённо споря. Наконец один из них кричит вдогонку женщине с тяжёлой сумкой:

— Тётенька, а тётенька! А где тут море? Где порт? — и, спохватившись, добавляет: — Скажите, будьте добры...

— Море? — переспрашивает, остановившись, женщина. Внимательно присмотревшись к ребятам, она вместо ответа удивлённо произносит: — Так это же вы, наверное, близнецы?

— Конечно, близнецы, — подтверждает догадку женщины Лёня.

— Братья-близнецы, — уточняет Юра.

— То-то я смотрю! — радостно, будто только что сделала неимоверной важности открытие, восклицает женщина. — И к кому же это вы, братья-близнецы, приехали одни, без родителей?

Предвидя возможность обогатиться свежими, пусть и не такими уж сногсшибательными новостями, женщина опускает свою нелёгкую ношу на серую от пыли траву и, настраиваясь на продолжительный разговор, вытирает тыльной стороной ладони пот с лоснящегося лба.

— Мы на остров Кугач, — отвечает Юра.

— К Кононенкам, — добавляет Лёня.

— Это к каким же Кононенкам? — морщит лоб женщина. — Уж не к маячнику ли Артёму?

— К нему самому, — утвердительно кивает головой Юра. — К дяде Артёму.

— Вон оно что, — глубокомысленно замечает женщина. — И кем же вы ему приходитесь, дяде Артёму?

— Мы не ему приходимся. Мы племянники тёти Нины, жены дяди Артёма, — неохотно объясняет Лёня. Похоже, что начатый женщиной допрос может затянуться на неопределённое время, и потому мальчишка требовательно произносит: — Так вы нам покажете, где тут море? Нам нужен порт. Он должен быть где-то здесь, неподалёку.

— Так вам надо море? И порт? — удивляется, будто слышит об этом впервые, женщина и, кивнув в сторону головой, добавляет: — Так вот же оно, море! Подниметесь вон на тот холмик и сами всё увидите — и море, и порт. Куда же вы? Как звать вас, хоть скажите!

Однако ребята уже далеко. Не слушая больше женщину и не оглядываясь, они торопятся к холму. И чем ближе подходят к нему братья, тем явственней слышат отдалённый непонятный шум. Можно подумать, что там, за холмом, шумит под ветром дремучий лес. Оказавшись наконец на холме, мальчишки переводят взгляды вдаль и, поражённые, замирают.

Перед ними панорама моря — бескрайнего, необозримого. Поначалу кажется, что они видят небо, которое, подчинившись чьей-то могучей воле, опрокинулось на землю. Только вместо пушистых тучек по нему, догоняя друг дружку, нескончаемой чередой спешат к берегу тысячи белых барашков — пенистых верхушек волн. Едва ощутимый бриз[228], донося с моря запах соли и йода, нежно касается разгорячённых лиц.

— Так вот оно какое, море! — изумлённо восклицает Юра.

— Ух, ты!.. — только и может произнести Лёня.