Олимпионик из Ольвии

— Могу объяснить, — говорит Гриша. — На всех флотах мира скорость судов принято определять узлами. Если я говорю, что этот катер делает тридцать узлов, то это означает, что он ходит, именно ходит, а не плавает, со скоростью тридцать миль в час. Вот и всё. Вы, наверное, не знаете, что такое миля. Объясняю: миля — это мера длины, равная одной минуте дуги земного меридиана. То есть одному километру восьмистам пятидесяти двум метрам. Чтобы определить скорость этого катера в метрах или километрах, надо тысячу восемьсот пятьдесят два умножить на тридцать. Всё, как видите, просто.

— Откуда ты всё это знаешь? — удивляется Лёня.

— Я много чего знаю, — просто, без рисовки отвечает Гриша. — Имеются в виду море, корабли. Я, ребятки, собираюсь после окончания школы поступать в морское училище. Мечтаю стать капитаном или штурманом. Вот и изучаю помаленьку морское дело. Все книги на эту тему из школьной библиотеки прочитал...

За разговором мальчишки не замечают, как сзади к ним подходят трое мужчин.

— Вам чего здесь надо? — гаркает неожиданно один из них — высокий и тощий, с длинным острым носом на чёрном удлинённом лице, заставив ребят вздрогнуть.

— Ничего не надо, — придя в себя, подчёркнуто спокойно отвечает Гриша. — На катер смотрим.

— Нечего тут торчать! — таращит глаза навыкате другой мужчина — приземистый, полный, большеголовый. — Убирайтесь отсюда! А не то мы сейчас...

— Чего это вы нас прогоняете? — огрызается Гриша. — И пугать нас не надо. По какому это вы праву...

— Так ты нам ещё и права качать собираешься? — наклоняется над Гришей, дохнув ему в лицо водочным перегаром, третий из компании, судя по выправке, широким плечам и выхоленным усам, бывший военный. — Ты как, сопляк, со старшими разговариваешь? Вот я тебя сейчас...

Усатый тянется рукой к Гришиному уху, но тут, выступив вперёд, грозно рычит Султан. Усатый отдёргивает руку.

Зато приставать к ребятам начинает толстяк:

— Вы как со старшими разговариваете? Вас в школе так учат? Или, может, дома? Кто твой отец?

Гриша и в этот раз намерен дать надлежащий ответ, но ему мешает это сделать Юра, до которого, хоть он и стоит сзади Гриши, тоже доносится запах водочного перегара. А впрочем, и без всякого запаха видно, что компания основательно «заправилась». Юра хватает Гришу за руку и почти силком тянет за собой.

— Перестань, Гриша! Идём отсюда, — Повернувшись к мужчинам, говорит: — Просим прощения! Мы больше не будем.

— Ишь, шпана! Никакого почтения к старшим! Я вам покажу законы! — не могут успокоиться мужчины.

Когда ребята останавливаются напротив «Пеликана», Гриша недовольно бубнит в адрес Юры:

— Зачем ты это сделал? Кто тебя просил?

— Ты хоть догадываешься, с кем сцепился? — примирительно отвечает Юра.

В это время катер рыбинспекции, взревев двигателем, описывает на воде пенистый полукруг и направляется в открытое море. Проводив взглядом катер, Гриша не совсем уверенно отвечает:

— Ну-у... тот высокий... с похожим на топор лицом, кажется, начальник районной рыбинспекции Тюнькин. Он часто тут вертится. Даже на острове как-то у нас был. Его все Тюлькиным зовут. А тех... не знаю. Похоже, начальство какое-то...

— Зато мы знаем, — веско произносит Лёня. — Тот пузатый, похожий на мультфильмовского Карлсона, начальник районной милиции майор Куманько. А усатый — сам районный прокурор. Фамилия его, кажется, Кошель. Не так давно оба были в нашей школе, выступали перед учениками. Втолковывали нам, что всякое добро, будь то государственное или частное, необходимо беречь: не красть, не портить и не давать делать это другим. Ну... и так далее.

— Теперь ты знаешь, с кем намеревался выяснять отношения? — спрашивает Юра и добавляет: — К тому же все трое «под мухой».

— Не испугался я их! — набычившись, бубнит в ответ Гриша. — Подумаешь... начальство. Стоило лишь слово сказать Султану...

— Куда это, интересно бы знать, они подались? — задумчиво произносит Лёня, бросив взгляд в сторону моря, где катер рыбинспекции успел уже превратиться в точку. — Может, преступников собрались ловить.

— Ловить преступников? — скептически усмехается Гриша. — Под «мухой»? Нет, братец! Скорее всего, собрались они где-нибудь побраконьерничать.

— Побраконьерничать? — сделав большие глаза, в один голос вскрикивают Бондари. — Такие люди? Да ты что!

— В наше время и не такое бывает, — по-взрослому рассудительно произносит Гриша. — Это нам нельзя нарушать законы, а им всё можно. На то они и начальство.

— О каком это начальстве здесь разговор? — слышится сверху весёлый, слегка хрипловатый голос.

На эстакаде стоит Гришин отец, Артём Павлович — мужчина лет сорока, крепкого сложения, с коротко стриженной, круглой, как у сына, головой и весело прищуренными серыми глазами на открытом загорелом лице.

— Да-а... это мы так... — неохотно отвечает Гриша.

От недавней встречи с районным начальством на душе у ребят остался неприятный осадок, и они, не сговариваясь, решают не вспоминать об этом событии.

Соскочив в лодку, Артём Павлович здоровается с Бондарями, как со взрослыми, за руку, и сразу приступает к расспросам: