Ома Дзидай (СИ)

Его не покидало чувство подставы, что естественно в присутствии сёгуна. Слова он выбирал осторожно. С безбедной жизнью попрощаешься в раз, если что-то не так.

– Это обычное дело. Дзунпей-сама, я не имею к этому никакого отношения! –выпалил он.

Коногава покачал головой и прикрыл глаза ладонью.

– Будьте уверены, Вас никто ни в чём не обвиняет, – ласково обратился тэнно, нелепо улыбаясь.

– Пока что, – жёстко припугнул сёгун.

Лично претерпевая постоянное беспокойство, Коногава не имел другого выбора и разжигал его в остальных. Он кивнул мне.

– Их потопили у Зубов Рюдзина… Просто вдумайтесь, иностранные военные ошивались у наших берегов! И никто не заметил…

– Сущая бессмыслица! – возмутился Иошинори и поворотил носом.

– Перед нападавшими стояла чёткая цель: чтобы Мэйнан знал, какое будущее ждет его. Толмач был просто посредником. Единственной надеждой выжить для него стала исполнительность. Добраться до ближайшего даймё и поведать всё, что было велено.

– Как он сумел дойти до замка? – спросил Дзунпей, злобно скривив рот.

Он ещё не собрал достаточно знаний. Ему предстояло решить, верить или нет. Щадить или казнить.

– Белые идзины знают нас лучше, чем мы их. Это точно. Он появился передо мной в наряде бродячего монаха. Ее определенно сшили за морем. Тем самым они обеспечили неприкосновенность. Пока он сам не явил себя.

Даймё отозвались буйным возмущением. Даже сёгун обнажил зубы, как взбешённый волк. Отказывался верить, что остроухих людей так просто одурачить. Он ставил их выше других народов. Оправившись, Дзунпей поднял руку и призвал к тишине.

– Что за посыл нёс белый идзин? – спросил Первейший.

– Большой мир стремится наладить связи. Хотим ли мы, значения не имеет. Наш образ жизни кажется им бесчеловечным, нелепым, себя изжившим. Они хотят показать другой путь.

Открыто показывая своё отношение, я выставлял себя врагом народа. Именно так воспримет мои слова Дзунпей.

Таков мой удел – принять удар на себя. Рю завершит начатое. Увижу я это или нет – дело десятое.

– Нам дают время подготовиться. Подумать, как встретить гостей. С мечом в руке или с распростёртыми объятиями. Они требуют, чтобы сёгун сложил с себя полномочия. Выбор невелик, а суть одна. Не без взаимной выгоды они принесут сюда весь накопленный опыт. Вверят его нам – насильно или мирно. Всё зависит от нас.

– Что же Вы такое говорите, Хидео-сан?

– Вздор! Сумасшествие! Как же так?

– Что теперь делать?

Сложно сказать, как даймё отнеслись к услышанному. Но я знаю точно, никто из них не остался равнодушным.

– Прекратите! – воззвал к ним сёгун. – Дайте ему договорить.

– Минолия – яркий пример сопротивления. Все мы знаем, где они теперь и кто. Сила белых идзинов превзошла нашу давно. Весь мир идёт в ногу со временем. Но не мы.

Дзунпей ещё покажет себя во всей красе: я прошёлся по самому больному.

– Этого следовало ожидать, – бросил он себе на уме. – Куда подевался толмач? Его очень не хватает. Он ведь жив ещё?

– Торутиец в добром здравии, насколько я узнал перед отъездом. С тех пор… кто знает? Я разделяю Ваш настрой, сёгун. Толмача должен был привести мой телохранитель. Но дороги никогда не славились безопасностью. Так и нет вестей.

Даже это обстоятельство я обыграл в пользу восстания, очерняя имя Коногава.

– Понимаю Вас, Урагами Хидео, – осклабился владыка Омы. Меня пошатнуло.

Развязка была близка.

– Не беспокойтесь. Мои люди найдут его. Хоть из-под земли достанут.

Сказанное прозвучало недобро. Но я сохранял безмятежность. Моя лепта в начинание сына была внесена.

– От имени Мэйнана я благодарю Вас, – добавил от себя тэнно Иошинори, рванув головой до хруста. – Вы оказали неоценимую помощь. Мы не забудем Ваш вклад в спасение родины.

– Как жаль, что доверять Вам нельзя, – угрюмо добавил Дзунпей. Он крикнул: – Стража, схватить его!

Повторять самураям дважды не пришлось. Они протолкнулись между недоумевающими даймё и набросились на меня. Один из них ловко скрутил мне руки сзади. Второй – следил, чтоб я не сопротивлялся. Но я и не стал бы.

Завтрашний день всё разрешит.

Самурай ударил под дых. Я отозвался хрипом, что ссыпался с губ вниз, как песок. Тело клонило к полу.

– Что же Вы творите, сёгун? – в ужасе воскликнул кто-то из даймё.

– Неважно, что человек говорит. Важно, кто и как. На ваших глазах Урагами Хидео выдал в себе предателя родины. Разумнее устранить его. Мало кто из Вас застал, как его сын выступал против бакуфу. Нагло, неприкрыто. Даймё Фурано не может быть надёжным в противовес отпрыску. Только вероломный отец ратует за жизнь вероломного ребёнка. Истинный ревнитель наших устоев убил бы порочное дитя.

Дзунпей не чурался восхвалять себя.

– Я допустил ошибку, когда помиловал Урагами Рю, – это правда. Но вот опасения подтвердились.

– Глупец! – прошипел я. – Ты сумасшедший! Твои страхи тебя и погубят! Ты унесёшь всю страну за собой же в Дзигоку!

Из глаз вылетали искры.

Сёгун подошёл ко мне. Приложил ладонь к моему подбородку и поднял голову. Перед взором предстало его уродливое лицо.