Omniphobia (СИ)

Тут было душно - совсем не так, как снаружи – темно и пахло пылью. Чего и следовало ожидать от утробы склепа. Я попытался оглядеться, но было очень тяжело что-то понять в полумраке, освещаемом только сумеречным светом с улицы. Его еле хватало, чтобы осветить дыру в земле, оказавшейся всего в паре метров от меня, да пару ступеней, ведущих вглубь.

Я приблизился к дыре в полу. На меня дохнуло сыростью и холодом, и от этого по спине побежали мурашки. Я смутно помнил, что буквально несколько минут (жизней?) назад я не раздумывая рванулся в точно такой же сырой, тёмный проход с бесконечной лестницей, и ничем хорошим это не кончилось. А если копнуть ещё глубже и вспомнить вдобавок сон, где мы с Джейком искали руки куклы, то в моей ситуации лестницы были истинным злом.

«Тебя ведь предупреждали о лестницах. Тебе говорили, пёс».

Я хмыкнул, оценивая шутку. Роуз вопросительно мяукнула, поднимая на меня все четыре глаза.

Жаль, что мне нечего кинуть внутрь, чтобы понять, насколько она глубокая, - я посмотрел на кошку в ответ. - И не видно ни черта. Был бы тут хоть какой фонарь…

Фонарь по волшебному зову, конечно, не появился. Зато что-то коротко звякнуло где-то справа. Я дёрнулся – там на пьедестале стоял, словно музейный экспонат, виновник всех моих бед: деревянный идол, вырезанный из старой деревяшки. Та самая «кукла», которую я всё это время так упрямо собирал.

Я узнал это пузатое, словно у младенца, тело, непропорционально большую голову с впалыми глазницами, скалящую на меня белёсые острые зубы, коротенькие узловатые ручки и ножки, прикреплённые на положенные места. Она стояла недвижимая на расстоянии чуть дальше вытянутой руки и казалась просто дешёвой декорацией, но никак не олицетворением той Твари, что была главным дирижёром этого места.

Карман брюк начало неприятно жечь – там лежала пара глаз, и я, как опытный кукольник, знал, что нужно сделать. Чтобы завершить куклу, оставался последний штрих.

Эту «куклу» нельзя ни сжечь, ни утопить. Она пережила не один пожар, выжила на грёбаном «Титанике» и сейчас стояла передо мной и будто приглашала: «Заверши меня - и тогда победишь».

И идиотом был бы я, если бы поддался на этот внутренний порыв.

В этом мире куклы были живыми. В этом мире - сумасшедшем, но всё равно обладающем своей логикой - всё было связано. И если всё вокруг говорит, что ты должен вставить глаза в куклу, то вариант был один: ни за что в жизни делать этого ты не должен.

Неотрывно смотря на деревянного божка, я медленно опустил Роуз на пол. А затем достал глаза из кармана. Они болезненно жгли пальцы подобно двум уголькам, но я терпел.

Так хочешь, чтобы я вернул тебе глаза? - мой голос было не узнать. Сухой и скрипучий после долгого молчания, он, казалось, сливался с шумом дождя за толстыми каменными стенами. - Ну так возьми их.

И я швырнул два стеклянных кругляшка за открытую дверь, под непрекращающийся кислотный ливень. Раздалось мерзкое шипение, а затем - истошный крик.

Кукла нервно задёргалась, её затрясло. Нарисованные клыки разжались, и из них начал вырываться рёв хуже того, что издавала Кошка - уши мгновенно заложило. Маленькие ручки и ножки неестественно заломило, и идол рухнул с пьедестала, медленно растворяясь вслед за глазами. Чёрные рёбра выломало наружу, и внутри куклы булькало и копошилось что-то тошнотно-чёрное склизкое и живое. Всё ещё живое, мать твою!

Весь склеп затрясло. Роуз выгнула спину и закричала – простым мяуканьем это назвать было нельзя. Я схватил её под мышку, уже мало думая о том, правильно ли я держу животное, и опрометью бросился вниз в дыру, перемахивая через ступени. Ведь именно туда вела золотая нить. Именно там был Джейк. А смотреть, что станет в итоге с деревянной Тварью, мне не хотелось. Игра ещё не была окончена. Игра только лишь по-настоящему началась. И мне, наконец, вернули джойстик.

Бежали мы недолго – мои привыкшие к темноте глаза начали различать очертания предметов. Где-то там внизу тускло горело что-то рыжеватое. Может, факелы. А ещё там, на дне, доносилось гулкое тиканье. По сторонам краем глаза я видел всполохи, и они мешали. Я огляделся и вздрогнул – это всё я уже видел. Не в таких масштабах, но видел.

Тысячи нитей – разных цветов, слабо мерцающих и ярких, старых, потрёпанных и совсем новых, ещё трепещущих. Вместе они составляли один большой, несимметричный причудливый узор, и я, наконец, всё понял. Как понимаешь устройство механизма, стоит снять защитные панели и заглянуть внутрь.

Кусочек этого механизма я видел ещё тогда – в Галерее. Каждая нить – свой уникальный, неповторимый кошмар. Ты бежишь по ней, пока не доходишь до конца, и нить обрывается. Некоторые нити были переплетены, некоторые пересекались, одна могла перетекать в другую. Но всё и правда было связано. Двигалось в чётком, ни на что не похожем ритме как механизм. Даже скорее, как живое существо. И все эти нити тянулись вниз. Туда, куда я стремился.