Omo sanza lettere (Человек без букв)

– Один хрен, – отрезала Рита, и мы оба прыснули от смеха, – Но в целом, Громов, я соглашусь. Смерть – это не конец пути, а лишь его часть. Когда умрёшь, колесо сансары не замедлит свой ход.

– Не замедлит ход, – в звенящем эхе простучало сердце.

– Снова ушёл в себя? – обернувшись, я увидел Макса.

– Мы тут… – когда я повернул голову, её уже не было.

– "Мы" – это кто? Ты и твоя шиза? – неистово заржал приятель.

– Да нет же, я разговаривал…

– С самим собой? – вновь оборвал меня парень, заливаясь смехом, – или с мёртвыми? Вам времени на кладбище недостаточно?

Я посмотрел на него и решил, что объяснять что-либо не имеет смысла.

– Да, чувак, опять шиза подъехала. Но ты ведь к ней привык, – я выдавил фальшивую улыбку, – пойдём на… куда, кстати?

– Алгебру, – подсказал Макс, с подозрением глядя на меня.

– Ясно, – мы не спеша последовали вдоль школьного коридора, как вдруг я опомнился, – вот же черт, ненавижу алгебру!

– Ну извини, бро, сегодня нет лит-ры, – одноклассник толкнул меня плечом и унёсся вперед.

***

– Слушай, а тебе никогда не хотелось сесть на "Харлей" и умчаться вдаль? – мы уже спускались с крыльца, когда я задал Максу этот вопрос.

– Какой "Харлей", Каспер? Ты велик-то освоил прошлым летом, – он кинул в меня насмешливый взор, – причём благодаря мне.

– Никто не умаляет твоих заслуг. Я только хотел сказать… – и вдруг до меня дошло: он все равно не поймёт, – хотя неважно, забей.

Парень усмехнулся:

– Ты пугаешь меня всё больше.

Минут через десять мы стояли у развилки дорог.

– На созвоне, Кас. Не гуляй допоздна по могильникам, – приятель похлопал меня по спине, сворачивая направо.

– До завтра, – тихо отозвался я, как обычно, срезая частным сектором.

Иногда мне казалось, что во всем мире не найдётся души, способной меня понять. Но сегодня, лишь на мгновение, я почувствовал, что меня слушали. И это было по-настоящему.

В наушниках на репите заиграл "Беспечный ангел", а путь, представляющий собой череду солнечных полос и листьев, вывел меня к дому. Однако он был фикцией. Красивой бутафорией, что создаёт видимость тепла и уюта. Немного поразмыслив, отправился в свой истинный дом.

Проходя среди надгробий, я наслаждался бескрайним покоем. Возможно, звучит как абсурд, но лишь здесь я ощущал себя дома. Бросив рюкзак рядом с деревом, что стало свидетелем всех моих тайных дум, я рухнул на землю. И, прислушиваясь к царству бесконечной тишины, почувствовал, как что-то упирается мне в спину.

Всего лишь ветка. Откинув нарушительницу покоя, я уцепился взглядом за корявый ствол.

"Не понял", – буркнул себе под нос, обнаруживая на нем засечки, которых не замечал прежде.

Чуть ниже проходила расщелина, присыпанная землей. Откопав её, я увидел небольших размеров дупло. В нём загадочно сверкал глянец чёрной ручки, на конце которой был череп. Достав вещицу, я заметил рядом толстенную тетрадь. Интересно, чей это схрон?

Любопытство заставило меня сразу открыть находку. Но каково было мое огорчение, когда я понял, что вся тетрадь исписана текстом незнакомого мне языка. Плюс её листы украшали наброски, сделанные карандашом или чёрной ручкой.

"Что за манускрипт Войнича?" – улыбнулся я, ненароком узнав одну из букв. Правда, она имела какое-то неестественное направление.

Решив проверить догадку, я включил на телефоне фронтальную камеру и навёл на страницу. Ну конечно, зеркальное письмо! И как я сразу не понял?

Первая фраза, которую мне удалось разобрать: "Жизнь – это всегда игра в одного".

Доминантный ген

Вообще все меня звали бродягой, негодным мальчишкой и так часто укоряли в разных дурных наклонностях, что я наконец и сам проникся этим убеждением.

В. Г. Короленко «Дети подземелья»

Жизнь – это всегда игра в одного. И чем раньше это поймёшь, тем лучше. Не будет ложных надежд и представлений, не будет сомнений.

Всё становится предельно ясно: никто не заинтересован в твоём успехе. Всем плевать на твое благополучие! Каждый барахтается в пучине собственных проблем и страхов. 

Поэтому иди один, учись и развивайся самостоятельно. А, если придётся, спасай себя сам.

Истина, которую я твёрдо усвоила за свои пятнадцать. Истина, в которой мне пришлось убедиться, когда уходила мама.