Оморикия

Черт бы ее побрал, эту Севиль. Я услышала ее тяжелые шаги по лестнице, и вздохнула. Она работает в институте, ей вообще туда к десяти утра можно приходить… Какого рожна она подрывается так рано и готовит себе такой сложный завтрак каждый божий день? Хоть бы раз она поспала до семи! Вот мне бы так выспаться… Она же в полдень еще и на обед с работы попрётся, а мне все с собой в термосах надо нести: и обед, и ужин. Меня же фиг на обед за территорию выпустят, я в «ящике» работаю, – это значит, что у нас физического адреса нет, вместо адреса только почтовый ящик, потому что мы – закрытое лечебное учреждение…

Севиль мне сначала импонировала свое страстью к путешествиям, а потом стала раздражать: она слишком много говорила. В свои неполные тридцать лет она была неповоротливая, тяжелая, и у нее ничего не осталось от кочевников, кроме узких хитроватых глаз и высоких скул. Я ее двести раз просила не приходить на кухню в пять утра, потому что я готовлю себе еду на весь день, – домой же я прихожу в полночь. Она соглашается, но все равно каждое утро торчит на кухне и болтает без умолку… Я не люблю по утрам разговаривать. Я люблю только кофе и предпочитаю тишину…

Ведущий перешел к новостям экономики. Цены на энергоресурсы продолжали расти, и все эксперты надеялись на скорое разрешение конфликта в Оморикии. «Оморикские ископаемые баснословно выросли в цене с тех пор, как остров захватили северяне, – вещал диктор. – На острове проводится операция по освобождению от захватчиков, и доблестные солдаты – наемники под руководством графских генералов ждут своего часа, чтобы решительно выступить против северных варваров. Тем временем обычным герцам за энергозаправку машины приходится платить в двукратном размере…» Крупным планом показали ценники на заправке и возмущенных обывателей, обвиняющих короля Северного полуцарствия в повышении цен на территории графства.

– М-да, – прокомментировала Севиль, добавляя рисовое молоко в овсянку. – Не скоро я еще в круиз отправлюсь, с такой инфляцией…

Она подумала и набрала на телефоне номер для пожертвований, рекламируемый с экрана. Деньги шли на поддержку солдат-наемников. Я еле сдерживалась, чтобы не выбить сотовый из ее рук. У меня совсем разболтались нервы. Она положила телефон на стол и принялась накладывать еду по тарелкам, а тарелки ставить на поднос. Завтрак у нее был королевский, ничего не скажешь.

– Вообще у народа нестыковка в голове… Лучше бы они деньги собирали на разработку своих энергоресурсов, – буркнула я.

– Это очень невыгодно… Ты знаешь, сколько это может стоить? И мы просто не можем это себе позволить, у нас слишком хрупкая экология… Мы же под колпаком живем! А эти островитяне там все равно мутированные давно, у них же радиация! И потом, они такие бедные, им хоть что-то перепадет… А эти варвары – северяне все себе хотят захапать, причем даром!

Она осеклась и отвела глаза. Я чувствовала, как мое лицо покрылось пунцовыми пятнами. Она знала, что я – с Чужих земель и импонирую северянам. По крайней мере, так я всем себя позиционировала: вроде бы и врешь, но не завираешься. Она была слишком образованной, чтобы не понимать всю абсурдность своего монолога, но, тем не менее, она меня провоцировала! И делала это по-кочевничьи хитро. «Да она за мной шпионит!» – подумала я, и тут же отругала себя за манию преследования.

Наверное, ей повезло. Она была ровесницей моей дочери, но она родилась в стране, где в армию не призывали ни девчонок, ни парней… Я долго, слишком долго наливала в термос чай, и аккуратно выпускала лишний воздух. Севиль гордо удалилась с подносом к себе наверх. У меня из глаз вдруг потекли слезы, и я быстро вытерла лицо салфеткой. С полок серванта улыбались сувенирные куклы и рождественские статуэтки ангелов: наша квартирная хозяйка любила собирать безделушки. Есть расхотелось. Надо было принять душ и бежать на работу. Солнце еще не включили, и машина была покрыта инеем, – значит, плюс минут пять на разогрев машины. Минут пятнадцать на дорогу, благо все рядом. Но скоро, похоже, придется ходить пешком… Дорого стало жить в графстве.

Выходной

Я проснулась от рева газонокосилок. Под окнами весело переговаривались садовники: наступил четверг. Газоны косили раз в неделю. Как некстати…Я вслепую нашарила на кровати беруши, и мне удалось еще немного поспать. Был выходной, единственный свободный день после восьмидесяти часов дежурства с короткими перерывами на сон. Так «пашут» все контрактники, и у нас почасовая оплата, все по-честному. Мы же сюда приехали работать, да и отдыхать здесь все равно негде. Есть пляж, но он закрытый, и туда пускают лишь военных с местной базы и работников графских конюшен. На этот пляж я хожу потайными тропами, чтобы меня никто не заметил.