Оморикия

Но тогда мне повезло: океан отступил далеко-далеко, даже и не вериться, что он может быть так далеко от скал. Скалы метров по двадцать, желтые, а внизу зеленые, осклизлые. Пещеры не слишком глубокие, но высокие, и иногда сверху из трещинок тонкой струйкой ссыпается вниз песок. Я давно разулась и хожу по пещере босиком, – воды там всего лишь по щиколотку. Через пару часов вода вновь начнет сюда заливаться, и будет океан и дальше потихоньку углублять эти пещеры. Сильно пахнет водорослями.

Пляж бесконечный, песчаный, обрамленный скальными уступами и океаном. Желтые каменные стены напоминают колонны. Еще они похожи на ноги гигантских слонов. Океан совсем спокойный сегодня, – так крайне редко бывает. Он ритмично накатывает на пляж длинные волны: пшш, пшш, пшш. На песке сидеть тепло, и солнце припекает совсем по-летнему. Волны подходят все ближе, и белая пена на секунду остается на песке, лопаясь и ускользая внутрь…

Я качнулась вперед, словно меня магнитом повело к океану и вверх. Я повисла над волнами, будто бы ощупывая эту нить, на которой я висела. Я словно проверяла ее на прочность: я не хотела ее порвать из-за какой-нибудь одной глупой мысли и свалиться в воду. Но она была прочной, эта веревочка, и я поняла, что произошло. Я физически почувствовала, что моя судьба резко меняется. Я снова могу управлять временем и расстоянием.

До этого момента я едва-едва могла вызвать времяформу. Когда мы уехали с Оморикии, что-то словно оборвалось во мне. Первые два года еще была какая-то связь с собой, будто бы я свою голограмму на острове оставила. Потом – все, хоть как пытайся, не получалось. Даже в Оморикии выходило крайне редко. Уже стало казаться, что и не было никакой времяформы, просто смутное воспоминание о ней осталось. Иногда еще сны снились, где я летала сквозь время и пространство. Они меня тревожили, – словно коросту с ранки сдираешь. А тут вот так само по себе получилось…

Я промчалась обратно мимо того опасного мыса, и остановилась на секунду, чтобы посмотреть, как вода начинает к нему подступать; уже завертелась водоворотом пена в котловине у выступающей в океан скалы. Уже волна стала легонько бить о каменный выступ… На пляж с пещерами был путь закрыт, но сейчас я могла пробраться туда в любое время, я могла просто пролететь над этим мысом! Как же мне не хотелось уходить! Я хотела еще прогуляться по берегу. Вода прибывала, и я резвилась, как ребенок, играя с волнами. На скальных островках бакланы сушили крылья, расправив их веером. Когда вода отступала, по мокрому песку бегали птицы-песчанки, собирая в пене крошечных рачков. Потом песчанки смешно удирали на тоненьких длинных ножках от прибоя в сторону дюн.

На дюне сидел человек. Я его вначале не заметила, а когда увидела, то подумала, что у меня от чрезмерной радости начались галлюцинации: своею темной щетиной он очень походил на Даниила. Человек меня не видел: он утрамбовывал конус песка, насыпанный рядом. Я даже не успела запаниковать. Мне было удивительно спокойно. Никто не должен был меня видеть здесь: ведь если меня поймают, операция может провалиться. Но меня не поймают! Я снова дышала полной грудью, я не могла надышаться этим воздухом, я его зачерпывала пригоршнями; я его чувствовала всей кожей, и она на глазах становилась золотистой. Я снова стала свободной. Моя жизнь под колпаком заканчивается.

Я качнулась вперед и верх и легко попала во времяформу. И вдруг я поняла, что только что и вправду видела Даниила. Я была в этом точно уверена: это был он, я не могла его ни с кем спутать. Я выскользнула обратно на берег и посмотрела назад. Он стоял у кромки воды: одинокая черная фигура на желтом фоне дюн. Зачем он здесь? Ему-то точно надо быть дома, он же совсем оморикский, у него даже глаза сохранили свой цвет. Данила…такой родной, совсем нелепый, потерянный на этом берегу. Человек, который так часто приходил ко мне в снах… Нельзя. К нему нельзя подходить. Не сейчас.

Я спешно ввинтилась во времяформу и отправилась обратно в город.

Даниил

Я все-таки не выдержала и взяла неделю за счёт больничного. Промаялась месяц и уехала «поболеть» в Приграничье. А то как серпом по одному месту: после Морских пещер возвращение в лабораторию казалось несусветной мукой. Более того, моя хозяйка обнаружила в коридоре песок, и устроила всем допрос с пристрастием. Севиль не сводила с меня глаз, пока я быстро прикидывала, где же еще можно насобирать в городе столько песка. «Подтягивалась на турнике на детской площадке», – соврала я достаточно убедительно, как мне показалось. В обязанности хозяйки входило сообщать службе безопасности обо всех подозрительных случаях, ведь она сдает комнаты в военном городке… От свалившихся на меня событий я совсем забыла о конспирации, и опомнилась только в душе, когда увидела холмик песка на дне ванны. Видимо, насыпало мне на волосы в пещере… «Маленькая дюна», – подумала я тогда с улыбкой, прочерчивая мужской профиль на мокрых рассыпанных песчинках. Счастливые люди ужасно глупые…