Омуты и отмели

– Вот смотри: эти навязчивые мысли замкнуты в кольцо, так? Надо кольцо усилием воли разомкнуть. Это можно сделать, пока не пошло на пятый круг. Ты же можешь отследить, с чего начинается цепочка, с какой мысли? Следишь, считаешь круги и пытаешься подумать о чем-нибудь другом. Лучше всего о чем-нибудь очень приятном. Выбери воспоминание и заставляй себя думать об этом. Сначала будет не очень хорошо получаться, это долгий процесс. Потом ты научишься переключаться после пятого круга, после третьего, а потом – сразу: как только неприятная мысль появится в голове, ты тут же сможешь ее прогнать. Хорошо бы придумать какое-нибудь кодовое слово или выражение, чтобы переключаться!

– Похоже на перезагрузку, да? В компьютере?

– Вот-вот! Правильно. Там же есть набор клавиш для перезагрузки?

– Control, alt, delete!

– И это выражение, которое ты придумаешь, будет тебя перезагружать. Но этим надо долго заниматься, понимаешь? Зато потом тебе будет легче жить.

– Ой, спасибо! Как интересно! Мозг тоже похож на компьютер, правда?

– Наверное, это компьютер похож на мозг, нет?

– А какое должно быть выражение?

– Да любое! Главное, чтобы твое. Вот Скарлетт всегда говорила: «Я подумаю об этом завтра». Ей помогало. Ты что, не знаешь, кто такая Скарлетт? Ты «Унесенные ветром» не читала? И фильм не видела? С Вивьен Ли? Господи, и у кого я спрашиваю!

– А у тебя какое выражение?

– Я даже не знаю, стоит ли говорить…

– Почему?

– Да как-то непедагогично. Столько вас всех воспитываю, чтобы не ругались…

– Ты ругаешься?

– Ну, не матом, конечно. Когда меня что-то сильно достает, я говорю: «А пошло оно все в задницу!» И помогает.

– Ты так говоришь? Ну, ничего себе!

Они сидели с ногами на Ритиной кровати, обе в ночных рубашках, и шептались. Марина вдруг вспомнила, как Анатолий говорил: вы просто разговариваете, а между вами любовь течет, как теплое молоко. Сейчас было именно так. Рита прижалась к Марининому плечу, и та поцеловала ее в висок:

– А скажи мне, детка, ты что, правда, не знаешь, кто отец Лёсика? Я все думаю об этом, уж больно мальчик у нас необычный.

– Я тоже думаю. Все эти годы думала. Но я правда не знаю! Это так странно. Ты знаешь, я Лёсика очень люблю, но мне с ним иногда страшно. Он как взрослый. Это с самого его рождения было – он ко мне тянется, а я… А мне убежать хочется. Я сама не понимаю, в чем дело. Так же не должно быть?

– Не должно. А ты не хочешь рассказать мне, что случилось?

– Марина, так в том и дело, что я ничего не помню!

– Вот что помнишь, то и расскажи.

Помнила Рита действительно мало: она решила поехать в Питер, увидев в ленте френдов своего ЖЖ сообщения о двух тусовках. И поехала. Рита помнила, как вышла из поезда, гуляла по Петербургу, ела мороженое на Невском, потом отправилась куда-то на окраину в клуб. Последнее, что она могла вспомнить: она сидит на полу, прямо перед музыкантами – сцены нет, и музыканты играют в зале. Что это был за концерт, она не знала, и все попытки найти сообщение о нем в ЖЖ не привели ни к чему. Очнулась она – тут Рита покосилась на Марину и опустила голову, – очнулась совершенно в другом месте, на каком-то диване, где она спала в обнимку с двумя незнакомыми парнями.

– Мариночка, ничего у меня с ними не было, я уверена! Мы просто спали! Наверное, напились. Если б что было, мы бы раздетые проснулись!

Марина только вздохнула.

– Давай-ка я сама посмотрю, можно?

Все было то же самое. Туманное серое пятно – совершенно очевидный провал в памяти на целые сутки. Интересно! Похоже, вытесненное воспоминание. Что же с ней случилось?

– Рита, а ты ничего не принимала? Не кололась?

– Ну что ты! Я этого знаешь как боюсь!

– А ты не думаешь, что тебя могли изнасиловать?

– Марина! – Рита закрыла лицо руками. – Ты слишком хорошо обо мне думаешь! Разве такую, как я, можно изнасиловать? Разве шлюх насилуют?

– Рита, ну что ты говоришь!

– Мариночка, ты же святая! Вы все! Вы живете, как… как в парнике за стеклом. Вы даже не знаете, какая мерзость вокруг. И я тоже… мерзкая. Зачем меня насиловать, когда я и так всем давала, кто хотел. Лишь бы пару ласковых слов сказал, а мне и довольно. Ты разве не поняла, что там, в этой книжке моей, все правда?

– Перестань. Там вовсе не всё правда. Вернее, там одна сторона правды. Твоей матери.

– Тебя это обидело, да? Я для того и писала, чтобы тебе больно сделать, потому что тогда уже знала, как оно у вас было на самом деле! Знала, понимала, но ничего не могла с собой поделать: мне всему миру отомстить хотелось! За то, что мне так больно и одиноко. А ты меня простила.

– Ну ладно, ладно. Вот опять твои мысли навязчивые, да? Как я тебя учила?

– А пошло оно все в задницу!

Марина засмеялась:

– Ну вот, научила на свою голову! Послушай, я могу попытаться вытащить это воспоминание. Оно очень глубоко, но я попробую. Если ты хочешь этого.

– Хочу! Пожалуйста! А то оно затаилось там и пугает. А так я буду знать. А ты как думаешь, надо?

– Мне кажется, надо.