Омуты и отмели

– Хорошо, – сказала Марина, серьезно глядя на зареванную Риту. – Я помогу. Но за один раз невозможно все изменить, ты это понимаешь?

– Понимаю!

– Придется много работать – и мне с тобой, и тебе самой, а то скатишься обратно. Сейчас я тебя настрою, ты потом еще поспишь, проснешься уже немножко другая. Но тебе придется самой разбираться со всем вчерашним – и с папой, и с Лёсиком, со всеми. Ты знаешь, что надо делать?

Рита кивнула. Второй раз она проснулась в середине дня. Встала, сбегала в ванную, пугливо озираясь по сторонам, чтобы никого не встретить, оделась, прибралась в комнате и села на постель, опустив голову: надо было выходить, но – страшно! Чем дольше она так сидела, тем страшней ей становилось. Она словно окаменела и не могла даже пошевелиться, так велик был груз стыда и раскаяния. Потом вдруг заметила, что на полу валяется что-то яркое – это были «Риткины сказки», которые она свалила, не заметив, когда убирала постель.

Рита подняла, полистала и невольно улыбнулась, вспомнив, как они с Мариной делали эту книжку. Сейчас она понимала, что «Риткины сказки» на самом деле были в большей степени Мариниными, но тогда ей казалось, что она сама сочинила все эти забавные истории. Рисунки-то уж точно ее! Такие корявые, а тогда казались прекрасными… А отец как обрадовался, даже прослезился! Рита помнила, как мучительно ей хотелось остаться с отцом и Мариной, как долго казалось, что они ее предали. И Рита тяжко вздохнула: «Как дальше жить? Как?»

На кухне сидели одни взрослые, которым Марина уже объяснила, что происходит с Ритой. Леший был мрачен и раздраженно барабанил пальцами по столу. Марина накрыла его руку ладонью.

– Нет, похоже, сама она не выйдет! – сказала Марина. – Придется идти за ней.

– Мам, давай я схожу? – Муся встала из-за стола. – Поговорю с ней. Папа?

Муся посмотрела отцу прямо в глаза. Он молчал, потом махнул рукой: «А, делайте, что хотите!» Встал и ушел к себе. Марина кивнула Мусе: «Иди!» Увидев Мусю, Рита еще ниже опустила голову. Муся села рядом и легонько толкнула ее плечом:

– Да ладно, не переживай. Все образуется.

– Папа меня никогда не простит…

– Ну, не сразу. Мама его постепенно смягчит. Меня-то простил. Помнишь, как я выступила в деревне? Перед пожаром? И тебя еще заодно обидела. Ты уж прости, ладно?

– А, правда…

– Тоже тяжело было. Тебе еще повезло. Тебя одна мама воспитывает, а по мне тогда все прошлись, кто в деревне был. Дядя Толя чуть ухо мне не оторвал.

– Дядя Толя?!

– Ну да. И Митя дал по мозгам. Но это все цветочки были. Папа-то простил! – Муся вздохнула. – А потом у него инфаркт случился. Ну, я и решила – из-за меня…

Рита напряженно вглядывалась в Мусино лицо – у той были слезы на глазах.

– Так что, видишь, – я тоже совсем не идеальная дочь.

– Да разве он мог тебя не простить? Он тебя любит, ты родная, а я… Думаешь, не понимаю? Живу у вас, как… как собачка приблудная. Из жалости. Я оттого и выпендривалась так.

– Ритка, ну что ты за дура такая! – Муся сказала это как-то совсем не обидно. – Да папа тебя, может, больше нас любит! Я потому и ревновала. Ты же первый его ребенок! Он знать не знал, что ты неродная! Потом узнал, и что? Ты думаешь, так просто можно ребенка из сердца выкинуть? Он очень переживал, мама рассказывала.

– Ты думаешь, правда любит?

– Да тут и думать нечего. Мы с тобой, конечно, никогда не дружили, но… Давай все-таки попробуем быть настоящими сестрами? Мы же взрослые, а не маленькие противные девчонки, которые отца поделить не могут. Ну вот, опять она плачет! Хватит реветь! Пойдем, поешь хоть немножко.

– А там кто?

– Мама и Скороговорка. Может, Ванька. Да ты хоть причешись! И паста у тебя на щеке, да не там, справа! Ты в зеркало-то смотрелась сегодня?

– Не могу я на себя смотреть.

Марина покачала головой: и это Рита, которая часами сидела перед зеркалом, наводя красоту!

– Давай я тебя причешу. Где щетка? А фен?

– Мусь, да ладно! Нормально все, – Рита руками расчесала волосы и улыбнулась Мусе. – Спасибо тебе… сестра.

Еще много оставалось запертых дверей между душами этих девочек, но первую, самую тяжелую, они открыли сегодня. Рита и дальше справилась: Ксения довольно милостиво приняла ее извинения и даже погладила по голове, а Ванька – после того, что случилось у него с Ирочкой, и после всех разговоров с отцом и Стивеном – относился к Рите совсем по-другому и посмотрел на нее с такой жалостью, что Рита опять было заревела.

– Да не расстраивайся ты так! Ничего, обойдется. Зря ты, конечно, маму обругала. Отец поэтому так озверел: он за маму убить готов.

– Марина меня простила. А папа что? Не простит никогда? – Рите было страшно даже подумать об этом.

– Да ладно, простит. Мама его уговорит. Слушай, ты просила ноутбук посмотреть, так приноси, я сделаю.

– Спасибо.