Омуты и отмели

Марина просидела у Ольги до позднего вечера, а потом чуть не целую ночь рассказывала мужу о своих впечатлениях. Марина привезла с собой целую сумку с письмами, дневниками, фотографиями. Ольга отдала весь небольшой архив: «Да кому это надо, кроме тебя?» И теперь Марина не могла насмотреться на фотографии:

– Какие же они красивые! Правда?

– Правда, – кивнул Леший, разглядывая пожелтевшее фото, на котором смеялись удивительно похожие друг на друга брат с сестрой. Следующая фотография была свадебной: Сергей в элегантном темном костюме и юная Вита в кружевном белом платьице по моде и с «бабеттой» на голове.

– О, а это же ты, да? – восхитился Алексей, взяв в руки следующую карточку: Сергей с младенцем на руках.

– Ну да, я.

– Смешная какая, глазастая! Как он тебя любит! Это видно.

Марина вдруг всхлипнула, и Леший, отложив фотографии, обнял ее:

– Ну что ты, маленький! Не плачь, не надо.

– Жа-алко! Так жалко, что я его не знала…

– А это что за коробочка? – спросил Алексей, пытаясь отвлечь Марину.

– О! Это нам с тобой подарок!

Марина открыла маленький футляр и показала: два кольца – одно с небольшим сапфиром и двумя бриллиантиками, другое – золотая печатка с короной.

– Печатку тебе прислала фамильную! Видишь, корона графская.

– Так это что ж выходит, ты у нас графиня? А я-то к тебе без почтения! Придется теперь… как это? Сиятельство? Или превосходительство?

– Лёш, да ладно тебе! Какие там графья! Погорелые. Боковая ветвь Апраксиных. Ничего почти не осталось, кольца да портфель с архивом, и все.

– На что ж она живет? У нее пенсия-то есть? Хотя какая сейчас пенсия? Не проживешь…

– Вот как ты думаешь, Лёш, на что она живет, если она – ясновидящая! Этим и живет. Сейчас оно модно и востребовано. Как мне жаль, что я поздно с ней познакомилась! Знаешь, я сейчас так уверенно себя чувствую, ты не представляешь. Как будто всю жизнь по фальшивым документам прожила, и вдруг мне сказали, что они – настоящие. Понимаешь? Я теперь знаю, кто я! Откуда мои корни, откуда способности. Я, пока домой ехала, все вспоминала детство, всякие мелочи, которые очень важны оказались. Там такая трагедия! И всех жалко. Всех! Я еще не совсем разобралась, правда. Много всего. Как разберусь – расскажу.

– Да, хочется мне ее увидеть, Ольгу твою! Живописная, наверное.

– Завтра и увидишь. Она велела мне «всех своих» привезти. Арапчонка, говорит, не надо, и козу зеленоглазую, а своих вези.

– Арапчонка! А коза – это Ритка? – усмехнулся Леший. – Похожа.

– Но я решила и Лёсика взять. Скажу: не поняла.

– А то она тебя не раскусит!

– Ну и пусть.

Вениамин Павлович тоже не спал почти всю ночь – вспоминал Витошу, свою безнадежную любовь, юность… Он прекрасно помнил тот день, когда они впервые встретили Сергея Валентиновича – это был последний день их романтической дружбы с Витой, только-только начавшей перерастать в нечто большее: Веня был робок и лишь накануне осмелился поцеловать Виту после двух с лишним лет знакомства. Все развалилось мгновенно, не успев толком начаться, и Веня отступил без боя – достаточно было увидеть Виту и Сергея Валентиновича вместе, чтобы понять раз и навсегда: это та самая Великая Любовь, о которой пишут стихи и поют песни!

Когда Витоша осталась совсем одна, потеряв и мужа, и родителей, Веня совершил еще одну попытку. Это было мучительное, даже постыдное воспоминание – Веня постарался забыть тот несчастный день навсегда, но сейчас он опять вылез из тайников памяти. А ведь ничто, казалось бы, не предвещало такого ужасного поворота: Вита неожиданно легко согласилась встретиться с Веней, и они несколько раз прогулялись по городу, сходили на пару выставок и в театр, посидели в кафе, а потом Веня осмелел настолько, что пригласил ее к себе домой – мама как раз уехала в санаторий, очень кстати. Веня чудовищно волновался и много суетился, а Вита казалась на удивление спокойной. Она сильно изменилась – стала очень сдержанной, даже замкнутой, и больше молчала, скупо улыбаясь, а в глазах словно застыла сумрачная тоска. К тому же теперь она коротко стриглась и красила волосы в каштановый цвет, что совсем ей не шло. На робкий Венин вопрос ответила, что много седины, приходится закрашивать.

Они поужинали, выпили вина, а потом… Веня поцеловал ее. Десять лет прошло с их первого поцелуя, целых десять лет! Вита попросила выключить свет… Он узнавал ее, обмирая от восторга и сладкого ужаса, вдыхал запах волос, гладил нежную прохладную кожу, шептал какие-то безумные слова и целовал покорные губы, не понимая, не чувствуя, не осознавая, что она ему не отвечает. А когда осознал… В общем, ничего не получилось. Полежав некоторое время, Вита встала и вышла. Веня накрыл голову подушкой и застонал, но потом тоже поднялся – Вита сидела на кухне, совершенно одетая, и сказала, посмотрев на подошедшего Веню пустым взглядом:

– Прости меня, Венечка. Мой дорогой, прекрасный Венечка, прости меня. Я не смогу. Не получится у нас ничего. Я думала, что смогу, но… Нет. Прости! Не ищи меня больше, ладно?