Омуты и отмели

Марина долго смотрела на даты и считала: отец был на год моложе ее деда, на два года старше бабушки и на целых двадцать пять лет старше матери! Так вот оно что. Теперь Марина понимала, что, встречаясь с Вадимом Дымариком, который тоже был намного ее старше, в чем-то повторяла материнский путь, поэтому мама так и волновалась. «Неужели отец тоже был несвободен?» – Она произнесла это вслух.

– Нет, ваш отец не был женат, когда встретился с вашей матерью. Вы ведь Марина? Дочь Виктории? Я помню вас по университету.

Марина обернулась. Перед ней, тяжело опираясь на палку, стоял Колыванов. Вениамин Павлович. Постаревший, но узнаваемый.

– Как странно, что мы с вами тут встретились, – сказал он. – Я редко выбираюсь на Ваганьково, а тут вдруг потянуло. Мои все на Донском. Хотя, может быть, и вовсе и не странно. Наверное, она этого захотела.

– Она?

– Да, она. Ольга Валентиновна. Сестра вашего отца. Вы о ней слышали?

– Нет. Я ни о ком ничего не знаю, даже об отце. Тоже случайно тут оказалась. А может, и не случайно, как вы говорите.

– Ах, как же вы похожи на Витошу!

– На Витошу?

– На Викторию Николаевну!

– Маму называли Витошей? Надо же. Я и не знала.

– Да, называли. В юности. Вита, Витоша. Я любил вашу мать. Сильно и безнадежно. Все эти годы. А она любила только Сергея Валентиновича.

– А почему у нас фамилии одинаковые? Он что, родственник?

– Нет, просто однофамильцы. Распространенная фамилия. Мы с вашей мамой оба у него учились, недолго. Я мало знаю о том, что произошло. Я думаю, Ольга вам расскажет. Захотела же она, чтобы мы с вами встретились. Ей девяносто семь лет, но она в полном рассудке. Хотя, конечно, не без странностей. Она очень необычная, предупреждаю.

– Эта Ольга, сестра отца – они близнецы?

– Да, а как вы узнали? Ах, по дате рождения, я не сообразил! Ну что, поедем? Это на Сивцевом Вражке.

И они поехали. Не без трепета вошла Марина в квартиру Ольги Валентиновны. Сухощавая пожилая дама в длинной юбке и блузке с камеей у ворота провела их в комнату, и Марина сразу узнала и коридоры, и даже кружевную скатерть из мучившего ее сна. Комнат было две, обе небольшие, но потолки очень высокие. Сухощавая дама, очевидно, и была та компаньонка, о которой говорил Колыванов: пока ехали в такси, он успел немного рассказать Марине об Ольге и Сергее Смирновых, но знал он действительно мало.

– Я просто навещал Ольгу Валентиновну вместе с вашей мамой, а когда Виты не стало, приходил уже один.

Ольга сидела в инвалидном кресле – высокая величественная старуха с царственной осанкой и серебряной головой: волосы у нее были точь-в-точь как у Марины. Такое же породистое лицо, как у мужчины на снимках, но уже обрюзгшее; очень светлые глаза – один с катарактой. Если б Марина не знала, что ей почти сто лет, никогда бы не поверила – только слегка трясущаяся голова да скрюченные артритом пальцы напоминали о возрасте. Они молча смотрели друг на друга – слов было и не нужно: Марина уже давно поняла, что Ольга такая же, как она сама. Ясновидящая.

– Почему вы позвали меня только сейчас?

– Потому что помру скоро.

Голос у Ольги был низкий, глубокий – настоящее контральто.

– Совсем ты на Сережу не похожа, жалко.

– Мой сын похож.

– Вон что? Ну, подойди, покажи мне всех своих.

Марина села рядом в кресло и подала старухе руку, та взяла ее в свои холодные ладони и «вгляделась» – долго смотрела, кивая, потом погладила Марину по щеке:

– Справляешься, молодец. Мальчик и правда на Сережу похож. Ох, наплачешься с ним! Охоч будет до девок. Дед его такой шармёр был, никто устоять не мог. И мать твоя не устояла. Даже двадцать пять лет разницы не остановили. Ну что ж, давайте, дети, чаю попьем! Елизавета Петровна, голубушка! Чайку!

Пока пили чай, Марина все потихоньку осматривалась, потому что не могла понять, как они живут, Ольга с компаньонкой, которой тоже было, поди, все семьдесят! Может, забрать Ольгу к себе?

– И не думай даже! Никуда я не поеду.

Марина усмехнулась: «Забыла, с кем имею дело, она же все мысли мои читает».

– А что ж не читать-то! – тут же откликнулась старуха. – Чай, своя, не чужая. Не поеду, тут помру. Скоро уже. Вон, Веня все уговаривает до ста дотянуть. Нет, не удастся. Сейчас что у нас?

– Июнь, Ольга Валентиновна, – откликнулся Вениамин. – Десятое число.

– Ну вот, на Троицу и помру. Поможешь, племянница, тетку похоронить?

– Конечно, тетушка!

– Ты уж не оставь тогда мою Елизавету Петровну!

– Не оставлю.

– Ну, видишь, Лиза? А ты все переживала. Я ж говорила тебе, наша девочка, Апраксинская. Ты ведь не знаешь, что мы из рода Апраксиных? Графский род, старинный. А по отцовской линии мы Голутвины. Смирнов был нашим с Сережей отчимом. Да по тем временам предпочтительней было Смирновыми называться, чем Апраксиными или Голутвиными. Лиза сестра моя троюродная, так что и тебе тоже родственница. Больше никого не осталось. Только ты.