Омытые кровью

Начальник упал обратно на стул. Посмотрел на меня яростно. А потом плечи его понуро опустились. Готов поклясться, что ему такая мысль уже приходила в голову не раз. Просто довести до ума ее не мог. Довел бы рано или поздно – в опыте и настырности ему не откажешь. Но, получалось, обогнал его я. Если обогнал, конечно, а это не щенячье повизгивание и желание укусить руку ближайшего к нему человека, чтобы потренировать растущие зубы.

– Понимаешь, что такими обвинениями не разбрасываются? – уже спокойно и ровно спросил Раскатов.

– Отлично понимаю. Поэтому факты и только факты.

Изложил ему всю катавасию с «почтовым ящиком». Все соображения по поводу дневника Носовского.

– Так вот у кого тетрадь есаула, – проговорил Раскатов. – Чего сразу не сказал, что забрал ее?

– Сказал? Когда не знаешь, кто вокруг друг, а кто враг?

– Где она?

– В надежном месте.

Правда, место было не особо надежное. Но об этом будем думать позже. Пока же надо все так разжевать начальнику, чтобы пробрало его до печенок.

– Получается, что после Хватова, обычно на следующий день или в тот же, ту же самую книгу брала в руки гражданка Дятлова. Она же баба Первака, – повторил Раскатов мои выводы.

– Ваша правда, – поддакнул я.

– Да. Убедительно. – Начальник побарабанил пальцами по крышке стола. – И какие наши последующие действия?

– Вы же знаете, что тут два варианта.

– Или арестовать сразу обоих. Или попытаться их использовать втемную, подбросив дезинформацию…

– И, наконец, получить долгожданную возможность разделаться с Атаманом, – добавил я.

– Ты к чему склоняешься?

– Нужно играть. Атаман – сейчас это главное. Да и с золотом давно уже пора разобраться. Это ведь не просто тяжелый металл. Это валюта, заводы и специалисты. Это индустриализация.

– Ты меня не агитируй за советскую власть! Я ее устанавливал, когда ты в кубики играл. Меня за нее резали и пытали.

Я вдруг как-то другими глазами посмотрел на его шрамы. И он, заметив мой взгляд, устало произнес:

– А ты как думал? Беляки. Контрразведка… Я был один из руководителей подполья. Пытали меня каждый день. Кнутом пороли. Резали по живому. Залечивали и опять пытали. А я ничего им не сказал. Потому что знал – гибну не зря. И за мной другие придут. Доделают то, что я не доделал. За мной правда была. А за ними только злоба.

– Как удалось выбраться из застенков? – спросил я, ощущая какую-то зябкость.

– Конный отряд товарища Альберта Апиниса, совершавший рейды по тылу противника, вырвался далеко вперед да и захватил городок, разбив в хлам немногочисленный гарнизон и тамошнюю контрразведку. Истекающего кровью меня и нашли.

– О как. Герой Гражданской войны товарищ Альберт – это нынешний полпред ОГПУ в области?

– Он самый. Такие вот канаты нас стянули. Поэтому он много мне прощал. Из-за этого пока и сижу в этом кабинете, а не выкинут на улицу. Но это все не важно. Важно только дело, Сашок. И как мы его делать будем? Играть или арестовывать?

– Конечно, играть, – воскликнул я азартно.

Вот только с игрой у нас не задалось. Притом моментально.

Дверь кабинета распахнулась. На пороге возник Первак собственной персоной – картина Репина «Не ждали!» И взор его был совершенно обезумевшим…

Глава 34

Глядя куда-то мимо нас, заместитель начальника окротдела прошествовал к круглому столику в углу кабинета, схватил стоящий там графин и выхлебал чуть ли не половину содержимого прямо из горлышка. Потом упал на стул и стиснул виски своими тонкими музыкальными пальцами.

– Данилыч, я пристрелил ее, – просипел он. – Как собаку.

– Анастасию? – неожиданно спокойно, даже как-то благожелательно, осведомился Раскатов.

– Ты знаешь? – изумленно уставился на него Первак.

– Много чего знаю. Значит, атаманова агента ты вывел в расход. Не поторопился?

– И это знаешь! – Первак замычал, как от зубной боли.

– Хватит тут кордебалет с малым театром изображать. Взялся говорить, так говори все как на духу! – привычно хлопнул ладонью по столу Раскатов. Но обычной его ярости я не заметил. Мне показалось, что на него снизошло какое-то холодное расчетливое спокойствие. И оно пугало больше, чем взрывы его гнева.

Первак принялся рассказывать. Все. Как попу на исповеди.

Сегодня вечером, зайдя со своим ключом на уютную квартирку, которую сам и выбил, пользуясь служебным положением, для своей любовницы и для плотских утех с ней, он ждал ее там. И от нечего делать начал просматривать книги на полке. В одной из них нашел донесение Атаману. Тут на него как ушат воды опрокинули.

Когда пришла Анастасия Дятлова, он ей продемонстрировал бумагу и угрюмо осведомился:

– Это что?

– Не ревнуй. Не письмо возлюбленному. Скажем так, служебная переписка, мой дорогой.

– С Шустовым?!

– С ним, окаянным. – Держалась Анастасия совершенно спокойно. В глазах скакали насмешливые искорки с примесью азарта и безумства. Кажется, она наслаждалась разговором и нисколько не боялась.

– Ты… – прохрипел Первак.

– Давно этот разговор назрел, Фимочка, – ласково проворковала она.