Омытые кровью

Как все прошло, даже вспоминать не хочется. Прямо сюжет для ночных кошмаров, которые наверняка меня посетят не раз. Мы добрались до квартирки на машине отдела, за рулем которой был сам Раскатов, и, надо сказать, рулил он отлично, с эдаким шиком. Наспех осмотрели место происшествия. Завернули в шторы тело и уложили в автомобиль. Замели на месте следы и отправились к холодильникам. Там и стояли в закутке до того момента, как отлучившийся Раскатов вернулся со связкой ключей. Забросили тело в холодильник. Начальник навесил на двери амбарный замок.

Я был в каком-то печальном восхищении. Ай да Раскатов, ай да сукин сын! Ведь за считаные минуты все продумал до деталей! Ну да, бывшие подпольщики – они такие. Научены не столько раскручивать чужие делишки, сколько совершать свои. Мастерство никуда не денешь.

В процессе всего этого меня не отпускало ощущение полной ирреальности происходящего. Окружающая действительность будто пошла трещинами и стала оплывать, превращаясь в дешевый готический роман. Убийственные страсти, коварство и измена, труп в морозильнике с каменными сводами. Да и ощущал я себя сейчас не чекистом, а каким-то разбойником с большой дороги.

– А теперь будем играть дальше, – произнес начальник, когда к утру мы втроем вернулись в его кабинет.

– Как? – спросил Первак – от былого заместителя начальника отдела, самоуверенного и франтоватого, осталась лишь тень.

– Эпистолярный жанр, – блеснул я образованием. – Переписка. Пошлем весточку.

– Верно мыслишь, – кивнул начальник…

Глава 35

Мы сотворили вполне авантюрный план оперативных мероприятий. Конечно, шит он был белыми нитками. Но при определенном везении дело вполне могло выгореть. Осталось только реализовать задумки последовательно, по пунктам.

Вот только точили меня подозрения. Ведь получается, что о произошедшем душегубстве в том любовном гнездышке знали мы только со слов Первака. А если все проще – заместитель как-то узнал о моих телодвижениях и о том, что не сегодня-завтра я выйду на даму его сердца. Может, и не шпионила она за ним, а шпионили они вместе? Чтобы отвести от себя подозрение и зачистить концы, он пристрелил ее и теперь играет из себя убитого горем? Для чего? Очевидно же – надеется, что Раскатов затеет вместе с ним игру, а не закует его в кандалы и не отправит сразу в область.

Теперь я понял один момент в произошедшем недавно на моих глазах. Раскатова, скорее всего, посетили аналогичные мысли. Из-за этого и устроил он представление с расстрелом на месте. Надеялся, что перед лицом неминуемой гибели Первак поплывет и раскроется. Но тот вполне натурально смирился со своей участью. Что это? Профессиональное лицедейство? Заместитель знал, что начальник не выстрелит?

Да черт его знает! А мы не знаем, потому что не черти. Но одно понятно – надо нам к какому-то берегу пристать. Или мы затеваем оперативную игру и полностью доверяемся Перваку. Или его надо отправлять в область и потерять возможность выманить Атамана. Мы выбрали игру.

И эту партию стали разыгрывать как по нотам.

С чего начать? Ну так с кладезя мудрости – с библиотеки. Туда я и отправился поутру. Вербовать заведующую.

Тут тоже все было неоднозначно. Присутствовала вероятность, что эта дворяночка все же участвует в делах бандпополья. И прибыла в Углеградск специально для того, чтобы поддерживать функционирование «почтового ящика». Только вот «почтовый ящик» работал задолго до нее. И она была тут явно лишним звеном. А лишние звенья – это лишняя уязвимость системы. Так что, скорее всего, дворянка чиста перед советской властью, если не считать длинного языка. Но опять – все на предположениях, и нет четкой уверенности. Ладно, как говорят, Авоська парень добрый: или выручит, или выучит. В любом случае придется рискнуть, потому что человек в «почтовом ящике» нам нужен как воздух.

Заведующая приходила на работу за час до открытия библиотеки и готовилась к приему посетителей. Тут я и заявился к ней. Час для нашего разговора – это даже много. Все выяснится в первые минуты.

Встретила она меня не то чтобы как доброго приятеля, но как знакомца. И как знакомцу стала выкладывать мне свои претензии к окружающему миру, в несовершенствах которого винила в том числе и меня, как представителя новых властей. Она была раздражена и в расстроенных чувствах, колотила ладонью по только что полученному письму. В нем была радостная новость – у ее племянницы, пламенной и верной комсомолки, родилась двойня, что, конечно, радовало. Вот только сына та назвала в свете новой моды Виленором, что расшифровывается как Владимир Ильич Ленин отец революции, а дочку – Индустрой, она же Индустриализация.

– И что вас смущает? – с усмешкой осведомился я.

– Так нет таких имен! – возмутилась дворянка.

– Новые времена – новые имена.

– Только люди старые. И дурь в них старая. Индустра – это что, человеческое имя или прокламация?

– Любое имя когда-то было прокламацией.