Он – Форс

И, кажется, мы оба всерьез рассматривали вариант последующего расслабленного секс-марафона с редкими перерывами на фильм, обед, напитки, сигарету. Наилучший сценарий.

Завтрак в люкс ввезли на тележке. Что-то ароматное, свежее, пахнущее чрезвычайно вкусно. Я, однако, не могла упустить важный момент, когда почувствовала, что Форс чуть сдвинул свои привычные щиты назад.

– Прежде чем я пойду набивать тату…

В джинсах и рубахе этот парень окончательно превращался в дьявола. Слишком хорошо видны мускулистые ноги под тканью, непристойно манит провести пальцами по напряженному прессу. И вопросительный взгляд – продолжай, мол.

– Хочу знать о тебе больше.

Я действительно хотела.

– Что, например?

Чувствовалось, что сегодня Крейден готов чуть-чуть уступить, открыться. Не очень охотно, впрочем. И потому один-два вопроса, не более.

– У тебя есть семья?

Он смотрел напряженно. И я впервые видела внутреннюю борьбу, некую внутреннюю тень, пробежавшую по глазам.

– Семья есть у каждого человека.

– Расскажи мне о ней? Твои отец, мать – они живы?

Ведь кто-то родил такого парня, кто-то его воспитал.

Никому другому Форстон не ответил бы, я была в этом уверена. В моем случае он принял решение идти навстречу. Но ответил он все-таки через затянувшуюся паузу.

– Моей матери… в живых нет. – Еще одна тень по глазам, отчетливее первой. – Отец… Да, у меня есть отец.

Мне моментально представился маленький домик где-то в отдалении за городом, седой старичок, взращивающий огород. Может, конечно, старичок ворчливый и с характером – кто знает?

– И нет, Ви, вероятность того, что ты с ним однажды познакомишься, очень мала. Он занимает высокий пост в малоизвестной людям организации. И у нас с ним… очень разные взгляды на жизнь.

– Вы… не общаетесь?

– Очень мало. Редко и по делу. Надеюсь, однажды перестанем совсем.

Странная схожесть между нами, однако. Одинаковая пропасть между «отцами и детьми», непонимание в семье, отсутствие материнского тепла. Жаль. Мне действительно было жаль.

– Сестры? Братья?

– Никого.

Одиночка, значит.

Крейден говорил об этом просто. Но относился к этому не просто. Отрицая неприятное, он все же принимал вещи такими, каковыми они являлись. Будучи жестким по характеру, он сохранил, однако, открытость, теплоту, умение давать, а не только брать.

– Мне жаль. – Я приблизилась к окну, возле которого он стоял, обняла мужчину, которого так сильно любила, который, открывшись, стал чуть уязвим. – Давай я буду всеми ими…

– Кем?

– Тем, кто не сумел подарить тебе теплоту. Твоей семьей?

Меня обняли в ответ. Руками и душой. Ответили коротко и очень емко.

– Будь.

*

(Avril Lavigne – Give You What You Like)

Я никогда их не любила – тату-салоны. Другой мир. Мир неясных мне принципов, прокуренных бород, жужжащих игл, банок с «подкожными» красками и лежанками, похожими на массажные. Люди, украшающие себя татуировками, казались мне «потерянными» изнутри, силящимися выразить через картинки на коже свою утраченную суть. Таковым, например, являлся толстяк в дальнем углу, рядом с которым работал усатый мастер. Толстый был расписан красно-зеленым орнаментом везде – на шее, плечах, пузе, икрах… Скоро я пополню ряды «цветных» людей – эту мысль я пока старалась от себя гнать. Ладонь Крейдена теплая, сухая, через нее в меня текла уверенность в том, что «все правильно», даже если пока не очень понятно. Лежать, однако, целый час на черной кожаной кушетке в прохладном зале не хотелось.

И не пришлось.

Усатый, заметив гостя, тут же достал из кармана сотовый, что-то коротко буркнул в него. И через минуту к нам из боковой двери вышел некий Бобби – высокий, плотный мужчина. Тоже бородатый, тоже «раскрашенный» – впору было вздохнуть. У «бороды», однако, были умные и теплые глаза; с Форсом он поздоровался за руку, мне кивнул. Глядя на гостя, понял, что «спецзаказ».

– Идемте.

Спуск в подвальное помещение.

«Хорошо, что не пришлось лежать с толстым по соседству». Плохо, что лежать придется там, где еще темнее и теснее. Но я ошиблась насчет подвала – тут было просторно и светло. И еще стояло оборудование иного порядка – дорогое, хромированное. Установка, похожая на лазерный гравер, экраны, линзы; никаких порошков на полках.

– Ей, – пояснил Крейден.

Хозяин салона, видимо, был посвящен в идею того, что предстояло сделать – он не спрашивал лишнего, ничего не прояснял. Лишь благодушно указал на дорогое кресло с широкими подлокотниками.

– Ложитесь. Дайте знать, когда найдете для себя удобное положение.

И отправился за аппаратом с маской, подкатил к подножке кресла то, что содержало в себе сонный газ.

– Какую? – посмотрел на Форса, пока я ворочалась на белой коже, похоже натуральной.

– Зеркало, – ответил тот односложно.

– Какие частоты должно содержать?

– Мои.

«Хорошо, что не наверху», – думала я нервно.

Про «частоты» мне все равно было неясно.

– Она ведь не будет цветной? – уточнила я перед тем, как мне на лицо надели маску.

– Нет, мисс, она будет… почти невидимой. Хороших снов вам.

Щелчок кнопки – в маску потек сладковатый дым.

– Считайте до десяти…