Он. Она. Другая (СИ)

— Как ни при чем? — теперь уже мама повышает голос. — Если ты не сказал ей про жену, это одно дело, а если она знала, — совсем другое. Потому что женщина не должна лезть в чужую семью. А она, я так понимаю, знала, если вы вместе работали. И ребёнок! Аллах, ты скрывал от всех сына! Целый год!

— Это предательство! — ругается отец. — Сабины, Нафисы. Да всей семьи! Мое упущение! Мое!

Хочу возразить, но все трое слышим, как захлопнулась входная дверь. Выходим в прихожую и видим нашу соседку, которая явно услышала то, что ей не положено.

— А что же это у вас, соседи, все нараспашку: двери, калитка?! — подбоченившись, предъявила она.

— Я закрывала калитку, — оправдывается мама.

— Ой не знаю, не знаю. Но келинка твоя, Рахилям, выскочила как ошпаренная со двора и понеслась непонятно куда. Со мной не поздоровалась, чуть с ног не сбила.

— Как? — охает мама. — Сабина была здесь? Ты ничего не путаешь, Гульвира?

— Нет, это точно была она. Вся заплаканная, — соседка косится на меня и усмехается. — Ничего перед собой не видела.

— Значит, она все слышала! — мама медленно опускается на стул и начинает плакать. — Бедная наша девочка.

— А что у вас происходит? — не унимается Гульвира.

— Вот! — рычит отец и тычет в меня пальцем. — Ты видишь, до чего ты ее довел! Где она теперь?! Звони быстро!

Достаю телефон, набираю ее, но она не отвечает.

— Поеду ее искать, — выбегаю из дома, на ходу надеваю куртку и достаю из кармана ключи от машины. С неба на землю падают первые капли дождя, ветер качает почти голые ветки деревьев, а у меня на душе полный раздрай и страх за жену.

— Я с тобой, — папа быстро идет следом, прикрывает за собой калитку и садится на переднее сидение. — Может, она просто пошла прогуляться.

— Не знаю, — цежу сквозь зубы, завожу мотор и газую.

— Звони дальше!

Но сколько бы я не звонил, Сабина трубку не берет. И лишь на пятый или шестой раз она сбрасывает, а потом и вовсе отключает телефон.

— Вне зоны доступа, — бросаю отцу.

— Звони сестре, — приказывает он.

Медлю, потому что знаю характер Ирады. Она — полная противоположность Сабины — резкая, языкастая, язвительная. Они будто с разных планет, хоть и росли в одной семье. Говорить с ней по громкой связи при отце точно нельзя. Нахожу ее в контактах и нажимаю на кнопку вызова. Берет не сразу и сразу же тихо рычит в трубку:

— Чё те надо?

— Ирада, Сабина не выходила на связь? — не обращаю внимания на ее тон и стараюсь не напугать своим.

— Что значит “не выходила”? Она поехала к тебе домой забрать вещи, — шепотом шипит на меня, как змея.

— Давно?

— Больше часа назад, наверное. Ее должна была забрать Ксюша. Что случилось? Где она? — Ирада начинает выходить из себя.

— Я не знаю, — рявкаю от бессилия. — Она не брала трубку, а потом отключилась.

— Таир, козлина. Если с ней что-то случится, я не посмотрю на то, что ты мне помог. Я — не моя глупая, влюбленная сестра, понял меня? — разговаривает со мной, как с мальчишкой каким-то, чем страшно выбешивает.

— Ирада, ты за языком-то следи! Я тебя старше намного, — предупреждаю я.

— И чё? Мне тебя бояться и говорить с уважением? Так я не твоя жена, слава Богу. И надо было следить за своим хозяйством. В штанах его держать, раз уж женат. Г*нд*н.

— Ирада, я с отцом еду, — мельком смотрю на папу, который, к счастью, ее не слышит, но глазам спрашивает, в чем дело.

— Если с Сабиной что-то случится, я натравлю на тебя всех. Я дам команду “фас” старшим братьям. Сабина просто слишком добрая, никому ничего не говорит. Но когда братья узнают обо всем, на колени тебя поставят. Ты понял? И остаток суммы я тебе завтра же переведу. Не хочу быть должной такому уроду, как ты.

— Дура! — не выдерживаю и сбрасываю звонок.

Сильный ливень хлещет по капоту, крыше и окнам. Мы кружим и кружим по улицам частного сектора, но Сабины нигде нет. Отец звонит маме и спрашивает, не пришла ли она. Мама, судя по всему, все еще плачет. И лишь когда дождь заканчивается, решаем вернуться.

Подъезжая к воротам, замечаю неподалеку от дома незнакомый внедорожник. Усталые глаза распахиваются от удивления, когда я вижу, как мужчина открывает пассажирскую дверь и Сабина, опершись на его руку, выходит из машины.

— Вон она, — показывает пальцем отец. — Останавливайся.

Бросаю автомобиль у ворот, выхожу на улицу и иду навстречу Сабине. Увидев меня, она отпускает руку незнакомца, меняется в лице и смотрит с такой ненавистью, которую я никогда в ней не видел.

— Сабин, где ты была? Ты нас напугала! — пытаюсь взять ее за руку, но она отскакивает от меня, как от чумного.

— Не трогай меня, — цедит сквозь зубы и смотрит, как волчица. — Не смей больше ко мне прикасаться. Никогда. Понял?

— Оставь ее, — говорит отец за моей спиной, а потом смягчается и выходит вперед. — Дочка, иди в дом. Ты вся промокла.

— Спасибо, дада, — благодарит она папу и повернувшись к мужчине повторяет. — И вам спасибо большое. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Сабина, — кивает он ей вслед, и окинув меня странным, недобрым взглядом, протягивает руку отцу. — Ассалам алейкум, ака.