Он приехал в день поминовения

Неужели все это время люди жили обычной жизнью? Прилив сменялся отливом, суда вереницей тянулись по фарватеру в открытое море, куттеры и шхуны под синими парусами выходили на лов сардин, и на улицах, где, повинуясь бегу часов, непрерывно менялись границы света и тени, шла торговля сверкающей на солнце рыбой…

Все эти дни за стеклянной дверью своего кабинета следователь с волосами ежиком не отрывался от листов дела. Комиссар, три инспектора и адвокаты не занимались ничем, кроме пресловутого бидона.

Реальность торжествующей весны столкнулась с иной, грубой и мерзкой реальностью, от которой, быть может, зависела жизнь женщины.

Жерардина Элуа ни на секунду не дрогнула. Она вошла в кабинет следователя, с презрительной улыбкой подняв голову, и, так же высоко держа ее, подчинилась формальностям, сопровождающим взятие под стражу.

Невзирая на страсти, обуревавшие публику, невзирая на всяческие трудности, она отказалась закрыть магазин, и обе ее дочери проводили там целые дни, помогая приказчикам.

Имел ли место донос? Жерардина полагала, что да.

— Когда комиссар с двумя инспекторами явился ко мне, я сразу поняла они знают, что ищут.

— На чем вы основываетесь, заявляя это?

— На том, что в противном случае они не сориентировались бы так легко в моем магазине, который завален разнообразными товарами. Если бы обыск делался, как они утверждают, лишь потому, что так положено, они потратили бы минимум час — да и то при самом поверхностном осмотре! — прежде чем добрались бы до винтовой лестницы…

Это был самый темный закоулок во всем магазине, и хранили там поэтому что попало, в особенности не слишком аппетитные на вид товары — бутылки с машинным маслом, мешки с химикатами.

На одном из стеллажей, в частности, стояло десятка два красных бидонов с изображением черепа и костей и надписью: «Крысомор Корню». Бидоны были пятилитровые.

— И много вы продавали этого яда?

— Вам это известно не хуже, чем мне: вы же просмотрели мои счетные книги.

Нет, Жерардина продавала его не много. Это средство шло на дератизацию судов среднего тоннажа, где было бы слишком накладно применять современные методы.

— Приходилось вам торговать этим препаратом в розницу?

— Повторяю, вся моя отчетность у вас в руках.

— За последние месяцы вы продали восемь бидонов, из коих один капитану Юару?

— Возможно.

— Помните ли вы о посещении вашего магазина капитаном Юаром?

— Меня каждый день посещают с полдюжины владельцев рыболовных судов.

— Вы еще предложили ему гавану…

— В нашем ремесле это традиция.

— Гавану, которая, как и другие найденные у вас сигары, попала во Францию, минуя таможню.

— Я могла бы ответить, что это тоже традиция.

— Хорошенькая традиция!.. Капитан Юар, кажется, имел привычку, сделав заказ, походить по магазину и посмотреть товары, дабы удостовериться, что ничего не забыл?

— Большинство моих клиентов делают то же самое.

— Это было в июле?

— Не помню.

— То есть месяца через два после смерти Октава Мовуазена. Капитан Юар заглянул под лестницу и наткнулся на бидоны с крысомором. Он взял один из них, так как собирался очистить свое судно от заполонивших его крыс. Вынес бидон на середину помещения и попросил приписать его к заказу. Верно?

— Во всяком случае, возможно. Ну а если я спрошу вас, чем, например, вы занимались в четыре часа дня двадцать второго июля?..

— Прошу вас, не будем меняться ролями… В какой-то момент, когда товар взвешивали, капитан наклонился и приподнял бидон. «Его открывали колпачка нет, — объявил он. — Я возьму другой». Так он и сделал. Понимаете теперь, почему посещение капитаном Юаром вашего магазина в июле, — только не двадцать второго, а девятнадцатого, как это следует из ваших счетных книг и накладных, — приобретает такую важность? «Крысомор Корню», как именуется этот препарат, изготовляют на основе мышьяка. Мы установили дату поступления к вам двух последних ящиков. Это произошло в январе, в самом начале года. В розницу вы этим товаром не торговали; поэтому странно, что бидон оказался открыт, а жидкости в нем — меньше нормы.

— И где же этот бидон?

— Я понимаю, вы постарались, чтобы он исчез. Тем не менее показания капитана Юара достаточно убедительны…

Так этот красный бидон с черепом и костями стал ключевым эпизодом дела.

— Раз его нет, значит, он продан.

— Как же в таком случае вы объясните полное отсутствие указаний на его продажу? Ведь отчетность-то у вас, мадам Элуа, в идеальном порядке, если не считать гаванских сигар и нескольких ящиков шестидесятивосьмиградусного перно, которое доставляют вам суда, заходящие на Канарские острова.

— Возможно, кто-нибудь из приказчиков… Я не всегда нахожусь в магазине.

— Ваши приказчики допрошены.

Ох, уж этот бидон! Сколько часов ухлопано на повторный обыск в магазине и в доме, включая чердак! Сколько коварных вопросов задано персоналу, постоянным клиентам, даже соседям!

Например, парикмахеру, чье заведение с выкрашенным лиловым фасадом примыкает к дому Элуа.