Он пришел издалека

— Только еще одно напоследок, — ответил он. — Не забывай, что растение эволюционировало на планете. Мы, как ни стараемся, не в силах убедить его, что оно все еще на планете. Проще всего с освещением. Насколько нам известно, оно вполне может прожить под нашим, искусственным. С искусственной гравитацией дело другое. Ни я, ни физики не видят разницы, но растение ее замечает. Сколько-то оно может прожить на корабле, но потом его надо перенести на планету — на отдых. Влияют и другие вещи: вибрация, шум, возможно, что-то еще. Ты помнишь, как мне пришлось донимать нашего пилота, чтобы приглушил двигатель. Все это меняет необходимый растению цикл.

— Согласна, — нетерпеливо ответила девушка, подразумевая, в основном, что ей это безразлично. — Пойдем на него посмотрим.

Растение было машиной, а машина эта была растением. Оно занимало большое помещение посреди корабля. Это пространство не пропадало даром: растение могло бесконечно долго обеспечивать всю команду пищей.

Растение-механизм было развитием первых попыток преобразовывать в пищу сырую материю и энергию. Сначала использовали водоросли: выносливые и податливые. Но конечный продукт приходилось дополнительно обрабатывать, да и не все питательные вещества водоросли производили в нужной для человека пропорции.

Нашлись клетки более высокоразвитых растений, преобразовывавшие сырую материю в белки, витамины и тому подобное. Поначалу растение отращивало и несъедобные части: стебель иногда годился в пищу, иногда нет, то же с листьями и корнями. На планетах, где места хватало с избытком, это не имело значения. А вот на перенаселенных планетах, на планетах с ядовитыми атмосферами и, особенно, на кораблях, где дорожили каждым клочком свободного пространства, обычная методика не годилась. Растению-механизму оставили клетки, вырабатывавшие различные питательные вещества, а несъедобные части заменили механикой Вместо корней, воду и минеральные вещества втягивали насосы и фильтры. Стебли, доставлявшие эти вещества к листьям, заменили шлангами. От листьев, обеспечивавших фотосинтез, оставили только самые эффективные для этого процесса клетки. Не осталось семян, клубней, корней, мясистых стеблей, запасавших пищу. Их сменили сборочные поддоны. Ни пяди не пропадало даром: все, что производилось, было съедобным.

Имелась еще одна проблема: противоречие между различными по составу клетками и различными скоростями роста. Их отчасти удалось снять за счет механических частей, а остальное зависело от механика. Его работа была сродни работе управляющего. В некотором смысле растение-машина была не более чем сложной и прекрасно организованной фабрикой, где каждая клетка стала производственной единицей.

Олсинт шел по проходу. Повсюду виднелись пульты и датчики: велась подробная запись каждой стадии роста. И каждая запись была важна, и невозможно было свести их к простой формуле. Растение было в неплохом состоянии — если учесть, что, Ларейна несколько отступила от оставленных Олсинтом инструкций.

— Зачем уменьшать освещенность? — спросила она. — Мне казалось, эта часть при сильном свете растет лучше.

— Так и есть — в определенных пределах.

— Я держалась в этих пределах.

— Верно, но ты вот чего не учла. Растение, от которого взяты эти клетки, быстрее всего растет весной, но в это время оно не съедобно. Становится съедобным к концу лета. Я изменяю свет согласно условиям естественного роста.

Он почти убедил ее. Ларейна кивнула.

— А что это было за растение?

— Не знаю, — улыбнулся он. — Это дцатое поколение потомства некого растения, росшего когда-то на Земле.

Ларейн коснулась еще одного подправленного счетчика.

— А здесь ты уменьшил приток жидкости и перенаправил высвободившуюся к другой части — я даже не замечала, что они связаны.

— То же самое. Приток согласуется с условиями в дождливый и засушливый сезоны.

— Но ведь чем больше воды, тем лучше все растет.

— В общем, да, но к кактусам это не относится.

Она покачала головой.

— Сдаюсь. Еще и кактусы!

— Я не говорю, что это бывшие кактусы. Может быть и так, и тогда они весьма эффективны в заготовке воды и минералов из почвы — для использования листьями. Никаких листьев здесь, конечно, нет, но принципа это не меняет.

— Никогда мне этого не понять, — заявила Ларейн. — Кое-как справляться научусь, но за тобой мне не угнаться.

Она стояла совсем рядом. Это было приятно. Было бы приятно и кое-что вообразить, но Олсинт сдержал фантазию. На корабле были женатые пары, а были свободные мужчины и женщины. Но там, где мужчин втрое больше, чем женщин, складываются определенные обычаи, которые он подметил в первые же дни. Олсинт, в отличие от большинства, не собирался навеки оставаться на корабле. За полтора года он либо докажет свое, либо признает поражение.

В любом случае он уйдет с корабля. Уйдет ли за ним Ларейна? Он бы не поручился. Даже очень просто завязавшуюся связь бывает непросто разорвать. Будет еще время об этом подумать.

— Все нормально? — спросила девушка.

Он обвел глазами датчики, мысленно свел показания.

— Да — в разумных пределах.