On the Old Road (СИ)

Фанатик заорал, когда его хламиду лизнуло и охватило пламя, но всё же ударил ещё раз, загоняя окованный серебром кол глубже в плечо, которое Рейнальд чудом смог подставить вместо горла. Что-то подозрительно хрустнуло, руку свело острой болью, а за спиной Фанатика воздвигся Бальдвин. И рыцарь почти вслепую вцепился в нагрудник врага, не давая тому увернуться и не сразу осознав, что это его спустя пару мгновений стукнуло по шлему. И что почти сразу плеснуло в забрало.

Выпустив обмякшее тело Фанатика, Рейнальд практически рухнул сам, выругавшись сквозь зубы. Сплюнул чужую кровь, стянул звякнувший шлем и с трудом сел, вытянув повреждённую ногу.

Рядом на земле скалилась голова Фанатика, пялясь в тусклое небо остекленевшими от навсегда застывшей ненависти глазами.

— Наконец-то, — прохрипело сбоку, и в поле зрения появился прихрамывающий Дисмас. Весь в копоти и немного — в крови, только глаза и горят.

— Тебя блять как угораздило? — Рейнальд опять зашипел, когда присевшая рядом Сера тронула вбитый в плечо кол. Бальдвин же привычно встал на стражу поодаль — не с его болезнью лезть к чужим ранам.

— На ловушках поймал, — неохотно процедил Дисмас и сменил тему. — Помочь?

— Да, будешь держать, — кивнула арбалетчица, успевшая стянуть сапог с рыцаря. — А ты сиди и не дёргайся.

— И хоть бы кто мнения спросил, — закатил глаза Рейнальд и тут же сцепил зубы, когда Сера вправила сустав. На спину и здоровое плечо легли ладони разбойника.

— Мнение пациента никому не интересно, — сообщил Дисмас под смешок арбалетчицы. Наверняка тоже ухмыляется, гад. Правильно, небось своей крови уже вколол и здоров, а обычным… людям приходится терпеть всякое.

В итоге Рейнальд ухитрился раскусить сунутую в зубы деревяшку, обложить матом обливание раны спиртом из фляги разбойника — “лучше бы глотнуть дали!”, получить в ответ убийственное “ещё чего, добро тратить” и остаток экзекуции молча скрипеть зубами. Ну, ещё Сера с Дисмасом все в крови перемазались. Колоритная компания, что и говорить — два мясника, он и прокажённый. Сейчас бы попугать кого…

Ага. С разъезжающимися от слабости ногами, так что разбойник, не слушая вялых возражений, закинул здоровую руку рыцаря себе на плечо.

— Вот что значит не брать с собой медика, — Дисмас покосился на угрожающе засопевшую Серу и поправился: — Волшебного медика.

— Мне висеть на тебе неудобно, — Рейнальд в сторону Бальдвина и не подумал взглянуть — этот был даже выше разбойника, и уж точно массивнее.

— Терпи, — хмыкнул Дисмас, перехватывая рыцаря поудобнее, — на закорках не понесу.

— И это твоя благодарность за спасение! — попытался патетически вздохнуть Рейнальд.

Арбалетчица очень подозрительно хрюкнула. А от разбойника спустя несколько мгновений вдруг донеслось почти неслышное:

— Я ценю.

Рыцарь даже недоверчиво покосился на Дисмаса — не послышалось ли? Сера с Бальдвином точно ничего не заметили, а по физиономии закопчённого разбойника не прочесть. Но переспрашивать Рейнальд не стал.

========== 31. ==========

Пока рыцарь благополучно отдыхал в лечебнице, Наследник, явно обрадованный избавлению от опасного психа в своих землях, развил бурную деятельность. Причём, к немалому удивлению Дисмаса, направленную в первую очередь на наёмников: выбил для “ветеранов” скидки в кузнице, в монастыре расщедрились на дополнительные места для страждущих “героев города”, а гильдейские теперь чаще сидели в таверне, жалуясь на “наследниковых отморозков”, не ставших упускать лишнего шанса как следует потренироваться с хорошими бойцами.

Дисмас же совместные тренировки планомерно пропускал, и дело было вовсе не в его уверенности в своих силах — Наследник просто не оценит убийства своих людей. А в том, что это случилось бы, разбойник не сомневался ни мгновения. В конце концов, Ярнам учил убивать, а не драться. И память некоторых ухваток из полузабытой жизни до Охоты никогда не переборет въевшиеся в тело рефлексы.

Пожалуй, единственным, с кем Дисмас почти не опасался сходиться в бою, был, опять же, Рейнальд.

Да… Такой же пришелец из иного мира, мира куда худшего, чем оставил позади разбойник. И потому достаточно сильный, чтобы сражаться насмерть, не умирая. А ещё Дисмас иногда ловил себя на зависти. Потому что рыцарь был живым. Лёгким на подъём, на шутку, на смех. Казалось, что Рейнальд искренне и всей душой влюблён в жизнь, какой бы она ни была. А может, так оно и есть? Может, из-за его… парадоксального состояния и взросло это всепоглощающее стремление жить? Как можно ярче и больше.