Она

Ошарашенный взгляд Жрицы отрезвил Князя. Оскалившись напоследок, он выпустил женщину из своих тисков и отступил. Не произнеся ни слова, развернулся, пошагал прочь, но, едва спустился с постамента, как предплечье резануло. А в нескольких метрах от него об пол звякнул ритуальный клинок. Мужчина развернулся и в один прыжок вновь оказался рядом с женщиной. В ярости сверлил ее взглядом, но жрица не дрогнула. На удивление спокойно смотрела в глаза и даже чуть улыбнулась.

– Играешь со мной, – процедил он с нескрываемой злостью.

– Тебе это нужно, – негромко отозвалась женщина. – Не уходи просто так. Возьми, что хотел.

– Ты не понимаешь, во что ввязываешься, – прохрипел Князь, вновь опустив ладонь на её шею.

– Покажи, – ровным голосом потребовала жрица.

Его светящаяся рука скользнула от шеи вниз и женщину словно током пробило. Боль и желание, заставляющие содрогаться, сводящие мышцы, словно ломка. Не давая опомниться, Князь провел ладонью по волосам жрицы, схватил за хвост и резким движением дернул на алтарь. Развернул спиной к себе, развел руки так, что те тут же скрылись в цветах-оковах, и рванул полы ее туники. Толчок и Каро вскрикнула, изогнулась под мужчиной. Но Князь уже отключился. Не слышал ничего и никого. Ненормальный, неистовый, ненасытный. Грубо и по-хозяйски распоряжался ее телом. Заставляя забыть обо всем на свете. О том, что вообще существует что-то еще, кроме него… Он покинул храм с первыми лучами солнца, оставив изнеможённую женщину на алтаре под собственным плащом. Шепнул: «Войдут, когда разрешишь», коснулся губами лба и испарился.

А Жрица еще долго не могла прийти в себя. Дрожала, как от холода, и пыталась совладать с обессиленным телом. Следы на коже побагровели и грозились превратиться в кошмарные синяки, но женщину это не волновало. На животе и груди саднила пара неглубоких порезов от ритуальных клинков – когда они оказались в руках Князя, она не заметила. Но готова была сама себе резать вены, если прикажет. Да и приказа не надо, лишь бы продолжал, лишь бы не останавливался. Его свечение завораживало, притягивало. Она ползала вокруг мужчины, отдавала все, что умела, полностью и без остатка. И это пугало. За свою жизнь в храме Каро испробовала все, получала удовольствие от многого. Думала, ее уже ничем не удивить, но такое… Наверное, так оно и должно быть. Ведь он их повелитель. И ее предназначение – служить ему. Что она и делала. Ему хотелось боли, и она с радостью подставляла грудь под его клинок, а сама вгоняла мужчине лезвие в плечо. Ласки – и женщина вылизывала все, до чего ей только позволяли дотронуться. Вся ночь прошла, как одна долгая сладко-мучительная судорога. Как наркотик. А теперь пришло отрезвление. И осознание, с кем она была.

Каро еле сползла с алтаря, наглухо укуталась в плащ, еще хранивший аромат мужчины. От запаха ее вновь бросило в дрожь, колени подогнулись, и женщине пришлось опуститься на ступени, чтобы перевести дух. Кое-как совладав с собой, она осмотрелась вокруг. Пояс и клинки – чистые, без единой капли крови, словно только что из огня – лежали в двух шагах. Остальных вещей не было. Лишь небольшая горсть пепла. По лицу Верховной Жрицы скользнула улыбка. Князь навел порядок, а заодно и избавился от улик. Довольно рационально для безумца, с которым она по неосторожности связалась этой ночью.

Весь последующий день женщина провела у себя. Нужно было избавиться от отметин на стратегически важных местах и, главное, набраться сил. Сейчас она даже на ногах толком не стояла, какие уж обязанности и выход на публику. Жрица запретила ее беспокоить, и, все же, неугомонный Рэй не преминул нарушить запрет (он, видите ли, не в ее подчинении и может делать что и когда хочет). Передал что-то не особо важное от Верховного Жреца, а сам выпытывал все ли в порядке, скользнул взглядом по шее жрицы (следы от светящихся пальцев ей замаскировать сразу не удалось), многозначительно усмехнулся и, кажется, немного помрачнел. Но Каро было не до него. Ей пришлось даже повысить голос, чтобы выставить наглеца. А после упав на подушки, по новой пережить всю предыдущую ночь. Она с кропотливостью и дотошностью Верховной Жрицы по секундам перебирала все, что было между ними. Вспоминала мельчайшие детали. Вновь загораясь, куталась в плащ, вдыхала дурманящий аромат, но продолжала копаться в мелочах. И не могла представить, где и что ей следовало сделать иначе. Он приказывал, а она подчинялась. Все, как хотел. И даже больше. Но, все же, что-то неуловимое, какой-то неприятный осадок, терзал ее душу. Мужчина хотел, был доволен… И это звучало гораздо холоднее, чем то, что испытала она сама. Он должен был жаждать, наслаждаться, обожать, молиться на нее. Хорошо, последнего от самого Князя ожидать было бы глупо и самонадеянно. Но ведь довести мужчину до чего-то более страстного, чем простое «доволен», она способна? И он был страстен до безумия, но какой-то ледяной страстью, к которой она, Верховная Жрица, не имела никакого отношения.