Она не умела стрелять

Секретарь была бледна, напугана и тут же покинула пыльную комнату, оставив Зою наедине с молодым человеком болезненного вида – под глазами у него залегли глубокие тени, под впалыми щеками некрасиво обозначились резкие носогубные складки. Сердце Зоечки рухнуло в пятки, ладони стали влажными. Молодой человек предъявил удостоверение, вежливо попросил ее представиться, стал задавать вопросы о Ксане. Зоечка плохо понимала смысл вопросов, отвечала одинаково отрицательно, ее собеседник, не поднимая глаз от стола, что-то быстро строчил на бумаге. В конце концов, молодой человек холодно улыбнулся, попросил подписать протокол. Она внимательно прочитала и подписала.

После того, как непрошеный гость ушел, ее пригласил в кабинет директор и, поправив очки, осторожно спросил:

– Зоя, скажите честно, вы укрываете свою подругу от следствия?

Владимир Петрович когда-то был близким другом ее отца, она доверяла ему и знала, что он всегда поможет, если возникнет такая необходимость, но ни разу не обращалась, даже когда хоронила родителей. Похоже, именно сейчас пришло время просить помощи – страстно захотелось хоть с кем-нибудь поговорить. Зоечка вскинула на него печальные, наполненные слезами глаза, уже готовая признаться во всем, но он ее резко остановил.

– Милая, не торопитесь и ничего мне сейчас не говорите. Подумайте до завтра. Если вас затаскают на допросы как свидетеля, учебный процесс нарушится. Не забывайте, скоро зимняя сессия. А если вы свою подругу давно не видели, нам с вами не о чем волноваться. Идет? – он пристально посмотрел ей в глаза, – Зоечка прикусила нижнюю губу, опустила голову и кивнула. – Идите, думайте.

Она отправилась домой, понимая, что ее жизнь, как и жизнь Ксаны, закончилась. Как же быстро они до нее добрались! И что теперь будет с Бегемотом? Придется умолять соседку взять его к себе обратно. Но странно – она не жалела о случившемся. Наоборот, в ее душе появился незнакомый ей самой внутренний протест, в котором, словно в адском вареве, смешались невысказанная боль от потери родителей, ее собственное беспросветное одиночество и полное отсутствие радости. Вся несправедливость жизни, обрушившаяся на Зоечку за последние годы, сконцентрировалась в ненависти, с которой она вспоминала оперативника в приемной. Такие, как она, были для него биоматериалом, мелкой гусеницей – раздавит, не задумываясь. Какая мерзость!

Зоя не удивилась, когда увидела милицейский «уазик» возле подъезда. Ну вот, случилось!

Ее встретил все тот же оперативник с изможденным серым лицом и предъявил ордер на обыск. Она равнодушно кивнула, вошла в подъезд, стала подниматься на онемевших ногах по ступенькам вверх, трое оперативников – за ней. Когда открылась дверь, к ее ногам бросился Бегемот и начал истошно вопить. Зоечка удивилась – давно он так громко не орал. Увидев в коридоре чужих, кот ощерился, вздыбился и боком ускакал в комнату, будто полы в прихожей стали раскаленными.

Квартира оказалась пуста. Оперативники стали снимать отпечатки пальцев, удивились, что их нет. Зоечка разъяснила им, что у нее врожденный комплекс чистоплотности, она всегда протирает поверхности с антисептиком, потому что боится туберкулеза. Ей не поверили, попросили показать, каким антисептиком, и она смело предъявила спрей из сумочки, благо этого добра в запасе было у нее достаточно. Гости обыскали шкафы, вывалили вещи на пол, тщательно исследовали содержимое холодильника и туалетного бачка, заглянули в пустое мусорное ведро (мусор она вынесла перед работой), вытащили содержимое антресолей. Один из пришедших отправился опрашивать соседей и скоро вернулся ни с чем – не то, что ее гостей, саму Зоечку давно никто не видел, настолько она была тиха и незаметна.

Все два часа, пока шел обыск, Зоечка, словно каменное изваяние, сидела на диване, где ночью спала Ксана, и равнодушно наблюдала за тем, как громили ее квартиру. Оперативники были злые, напряженные. Потом один из них сел за стол, написал протокол, снова дал ей подписать. Зоечка три раза перечитала написанный корявыми буквами текст и поставила подпись. Разочарованные неудачей, молодые люди направились к выходу. Бледный оперативник замыкал шествие. Чуть задержавшись, он резко повернулся к ней, в его глазах горела ярость. Зоя испуганно отпрянула.

– Вы понимаете, гражданка, что от следствия нельзя укрывать информацию? Вас посадят за содействие, – голос его был тихим, вежливым.

Зоечка, словно провинившаяся школьница, опустила глаза и едва слышно прошептала:

– Понимаю.