Они были не одни

Когда же Албания добилась независимости, Каплан-бей отряхнул прах взрастившей его родной земли и бежал. В Монастире он делал все, чтобы повредить своей родине. Вместе с двумя такими же «патриотами», которые, однако, впоследствии стали министрами, он издавал на турецком языке газетку, которая ратовала против башибузуков, объявивших Албанию свободной и независимой. Перебравшись в Турцию, Каплан-бей верой и правдой служил султану. Когда же бразды правления перешли в руки «неверного» Мустафы Кемаля, Каплан-бей и там оказался не у дел; для него настали трудные времена. И тут он вспомнил о своих поместьях в Албании. И, как многие его приятели, в один прекрасный день «пламенный патриот Каплан-бей Душман» возвратился на родную землю. Он сразу же раскусил, что представляли собой люди, стоявшие тогда у кормила власти в Албании. Но и те в свою очередь поняли, кто такой Каплан-бей. «По кастрюле нашлась и крышка», как говорит народная пословица. И на первых же парламентских выборах в списках депутатов стояло имя Каплан-бея Душмана, великого патриота, которому долго приходилось есть горький хлеб на чужбине, обливая его слезами по родине, по дорогой Албании… И люди голосовали за него. Каплан-бей был избран!

В высших политических кругах Тираны Каплан-бея ценили как превосходного дипломата. Уже несколько раз возникал разговор о назначении его послом за границу, но двор отказывался от этого намерения, не желая расставаться с таким ценным советником. И Каплан-бей оставался в Тиране. Его часто можно было видеть в кафе, где он, сидя за столиком с представителями избранного общества, любил предаваться воспоминаниям о Турции: рассказывал о гаремах султана, о смуглых черноглазых турчанках, о прекрасной Дольме Бахче. Если же за столиком в общем зале кафе его не оказывалось, это значило, что он находится в одном из отдельных кабинетов, предназначенных лишь для министров и депутатов, где они проводили свободное время, остававшееся у них от государственных дел; с утра и нередко до утра следующего дня государственные мужи играли там в карты!

Таков был Каплан-бей Душман, сын Зюлюфтар-бея Душмана, связанный узами родства со многими другими беями, по линии то ли матери, то ли жены, то ли бабушки и дедушки! Большая у него родня — ничего не скажешь.

С тех пор как бей возвратился в Албанию, еще ни разу крестьяне не осмеливались ему противоречить, а тем более отказываться от уплаты оброка. Если бей уезжал за границу, деньги с крестьян его поместий собирал кто-нибудь из родственников и высылал ему туда, где он находился.

Какой же дьявол мутит теперь его крестьян? Сейчас ему нужно найти такого кьяхи, который мог бы сломить дух непокорности в этих бунтовщиках. Он не имел оснований быть недовольным своими кьяхи, но для этого нужен человек еще более жестокий, более суровый — такой, чтобы крестьяне трепетали от страха, только заслышав его голос. Один из близких друзей бея порекомендовал ему на эту должность некоего Кара Мустафу, уроженца Мокры.

Кара Мустафа — молодец, которого боялась вся округа настолько, что ему никогда не приходилось дважды повторять своих приказаний. На него можно было положиться.

— Вот такой человек мне и нужен! Я слышал о нем и от Малик-бея и от Кьязим-бея! — ударив кулаком по столу, воскликнул Каплан-бей, когда приятели, сидя с ним в кафе, посоветовали нанять Кара Мустафу.

И в Мокре, и во всей округе Корчи имя Кара Мустафы вселяло в крестьян страх. За дерзкое слово он собственноручно убил двух человек. Случалось, что он попадал в тюрьму, но удивительно быстро оттуда выбирался, и его снова можно было увидеть разгуливающим на свободе — Кара Мустафа сразу же устраивался либо сейменом, либо управителем поместья у какого-нибудь бея. В последнее время он обосновался в своем родном селе Мокре. Но и здесь пошел по своей проторенной дорожке: убил за смелые и прямые слова одного крестьянина, по имени Аслан Чена, — человека, которого все в селе любили и уважали. Года два назад Чена как-то сказал ему:

— Послушай, Кара Мустафа! Образумься, перестань притеснять народ, ведь ты губишь и женщин и малых детей!..

Но Кара Мустафа не такой человек, чтобы выслушивать нравоучения от какого-то Чены! И он тогда же пригрозил, что тот дорого заплатит за свои дерзкие речи. Когда Мустафа вернулся в село, бедный Чена поплатился за них головой.

Жандармы арестовали убийцу и препроводили в Корчу, в тюрьму. Вот уже два месяца, как он там сидит. Но Кара Мустафа понадобился Каплан-бею, чтобы держать в повиновении непокорных крестьян Дритаса, стало быть, Кара Мустафу надо освободить из заключения. Подумаешь, велика важность, что он убил у себя в Мокре какого-то дерзкого мужика! Разве мало их там осталось?

Каплан-бей написал в Тирану, и через несколько дней Кара Мустафа оказался на свободе, даже и не представ перед судом. Каплан-бей продержал его две недели при себе в Корче: хотел хорошенько втолковать ему, в чем будет состоять его новая работа, а заодно убедиться, можно ли вполне доверять этому человеку.