Они делали плохие вещи

Мэв снова взялась за ноги Каски. Она беспрекословно выполняла команды Оливера, как собачонка, которых так любила. Оливер приподнял труп за плечи. Они ждали Элли. Злобно сверкнув глазами, Элли присела и просунула руки под тело, отчего они сразу стали липкими, измазавшись в крови Каски.

На счет «три» они подняли труп. Хотя Элли регулярно занималась с гантелями в спортзале, руки у нее затряслись от напряжения. Они продвигались очень медленно. Оливер шел впереди, пятясь спиной. Мэв постоянно спотыкалась, роняя ноги Каски. Каждый раз, когда это происходило, нагрузка на Элли возрастала. Она стиснула зубы, на лбу у нее выступили бисеринки пота, но возможности вытереть их не было. С каждым ее шагом дневник сдвигался. Она чувствовала, как он соскальзывает вниз, но не могла остановиться, чтобы поправить его, — Оливер не сводил с нее глаз.

Принцесса, назвал ее он.

Оливер знал, как она ненавидит это слово. Никогда она не была принцессой. Принцессам не нужно работать. Принцессы не должны сражаться. Принцессам не приходится таскать трупы. Принцесс спасают.

Когда она в следующий раз подняла голову, ей показалось, что они наконец-то наверху, но им оставалось пройти еще четыре ступеньки. Целых четыре ступени! Руки тряслись, пот стекал из-под мышек, легкие жгло. И лучше не будет.

Как только Элли добралась до площадки, она отпустила тело, хотя Мэв еще поднималась. От внезапной потери опоры та споткнулась и не удержала ноги Каски. Качнувшись назад, Элли почувствовала, как ослабли мышцы. Она взглянула на пятна крови на руках. После убийства Каски крови было не так много, теперь же она измазалась по локти.

Не говоря ни слова, Элли сделала шаг в сторону, но Оливер схватил ее и удержал.

— Пусти, — прошипела она.

— Сказал же, мы держимся вместе.

— Мне нужно сменить рубашку.

— Не сейчас.

Она сумела вывернуться.

— Не тебе решать, когда мне пойти в свою комнату, чтобы переодеться.

— Это для твоего же блага, дура.

Элли пристально посмотрела на него. А потом засмеялась. Смех был злобный, но она почувствовала облегчение и не могла остановиться.

— Ты шутишь? — проговорила она между взрывами смеха. — Для моего блага? С каких это пор то, что ты делаешь, делается для моего блага? Может, с тех, когда ты уговорил меня попробовать марихуану, и я впала в такую паранойю, что проплакала всю ночь, поскольку мне казалось, что в туалете прячется мужчина? Или с тех, когда ты убедил меня, что списывание на экзаменах будет лучшим способом исправить мои оценки? Или когда ты изнасиловал меня, Оливер? Это тоже было для моего блага?

В ошеломлении он отступил. Слово «изнасиловал» потрясло его так же, как потрясло ее. Но оно жгло ей язык, и она повторила его.

— Давай. Признай это. Изнасиловал. Не «воспользовался ситуацией». И не «я тоже был пьян». Называй вещи своими именами. Я была в отключке. Ты отнес меня в свою комнату и изнасиловал, пока я была без сознания. Скажи это, Оливер. Скажи это!

Теперь она не смеялась.

На его лице невозможно было что-то прочесть, но он явно к чему-то готовился. К чему? Признаться, наконец, в том, что он сделал? Извиниться и попросить прощения? Или с удвоенной яростью навсегда отбить у нее охоту произносить это слово? Элли была готова к любому из вариантов.

Сверху раздался стук.

Они умолкли.

За ним последовал второй.

Мэв сжалась, словно ожидала, что вот-вот обрушится потолок. Над их головами послышались быстрые шаги.

Оливер повернулся, чтобы бежать, но тут позади них с шумом распахнулась дверь, та, что находилась в конце коридора, огороженного веревкой. Они выхватили телефоны и включили фонарики. Коридор выглядел так, будто в нем обитали призраки: мебель, сдвинутая к стенам, была накрыта белыми простынями, и в прыгающих лучах казалось, что ткань шевелится.

Поколебавшись, Оливер направился к открытой двери. Элли последовала за ним; услышав сзади шорох, она испуганно обернулась, но это была Мэв.

Коридор упирался в стену. Перед ними был тупик. Оливер посветил телефоном в открытую дверь.

На полу лежал голый матрас. Светло-голубые шторы из старых простыней завешивали окно. По стенам расклеены постеры: грудастая Памела Андерсон и группа Glimpse, здесь же — фотки из NME[16]. На учебнике по деловой этике нарисован улыбающийся пенис — Оливер в то время был склонен рисовать его повсюду. Из учебника торчал конверт с именем Оливера. Он открыл конверт и прочитал вложенную записку. Листок выпал из задрожавшей руки, и Элли поймала его.

Жил да был Олли-скотина.

Он просрал свою жизнь, дурачина.

Он решил побеждать, но хотел убежать.

Проиграл теперь всё он, дубина.

Она уже собиралась прокомментировать послание, как вдруг наверху снова послышались шаги. Оливер оттолкнул ее и побежал на звук. Потеряв равновесие, Элли грохнулась на пол. Мэв смотрела на нее, как глупая корова, будто не соображая, где находится. Даже не предложила помочь. С рычанием Элли ухватилась за косяк, поднялась на ноги и бросилась вслед за Оливером.