Они делали плохие вещи

Оливер закрыл ей рот рукой. Они медленно подошли к ступенькам. Хотя на красной ковровой дорожке трудно было что-то разобрать, кровавые пятна просматривались.

Оливер, посветив фонариком, посмотрел вниз, ожидая увидеть тело, но тщетно.

Он убрал руку от рта Мэв. Она кивнула, и, не говоря ни слова, они вместе начали спускаться. В доме царила полная тишина. Даже Элли не издавала больше ни звука. На полпути вниз они увидели кровавый след, ведущий от лестницы вправо. Через несколько шагов они нашли тело Джеймса Каски у стены. На полу рядом с ним лежал клочок бумаги, на котором было написано:

«Сделки не будет».

Мэв обхватила руками Оливера, и он впервые ответил ей тем же. Ему нужен был физический контакт, тут и Мэв сгодится. Крепко обнял ее, и, когда она заплакала у него на плече, запечатлел легчайший из поцелуев на ее макушке.

— Мы отдадим ей Элли, — прошептал он. — Она не причинит нам вреда, если мы отдадим ее…

Снизу донесся грохот.

— Давай!

Оливер подтолкнул Мэв к лестнице, но она споткнулась и сильно ударилась коленом о ступеньку. Он схватил ее под мышки и поднял на ноги. В кармане ее свитера блеснул металл, и Оливер незаметно вытащил то, что там лежало.

Кольцо с ключами…

У Мэв были ключи все это время?

— Оливер, быстрее!

Мэв, убежавшая вперед, обернулась. Увидев, что он держит, она ощупала карманы и застыла, как с ней это часто бывало. Не обращая внимания на боль в колене, Оливер промчался мимо нее к входной двери.

Ключей было четыре, все они выглядели одинаково.

Первый ключ не подошел.

Мэв пришла в себя, ринулась к нему, но поскользнулась на размазанной по полу крови Каски.

Второй ключ тоже не подошел.

Вставляя в замочную скважину третий ключ, Оливер оглянулся через плечо и увидел, что дверь салона открыта.

Ключ повернулся в замке. Он выбежал на холодный сырой воздух и захлопнул за собой дверь, оборвав крик Мэв.

Стр. 92-96

Конечно, я с самого начала знала, что это Элли. А с тех пор как я нашла ее дневник, это стало яснее ясного.

Я знала, что Элли вышла из кухни со стаканом сока и увидела Каллума у телефона. Элли слышала, как Каллум говорил, что собирается позвонить в администрацию университета и оставить сообщение на автоответчике, объяснив, чем он занимался и кто еще в этом замешан. Именно Элли умоляла Каллума положить трубку, а когда он отказался, она толкнула его на диван, закрыла ему рот и нос руками и держала, пока он не перестал дышать.

Послушайте, я знаю, о чем вы думаете. Вы думаете, почему я сразу не стала охотиться за Элли. Да потому, что они все были виноваты. Так или иначе, в том, что произошло ночью после вечеринки и на следующее утро, были виноваты они все. И как я могла позволить остальным уйти безнаказанно? Кем бы я тогда была?

Но, признаюсь, было забавно наблюдать, как они мучаются. Смотреть, как они подозревают друг друга и перекладывают друг на друга вину. Забавно было наблюдать за реакцией Элли, смотреть, как она пытается скрыть свою тайну. И забавно было увидеть, что она сделала после того, как они узнали.

Черт. У меня мало времени. Мне скоро уезжать, а я не могу писать быстрее. Вы хотите знать, что случилось той ночью? Что полиция так и не удосужилась раскрыть? Думаю, пришло время рассказать.

В тот день так случилось, что грузовой фургон въехал в двухдверный легковой автомобиль на Гриффин-роуд, которая идет параллельно Колдуэлл-стрит, вдоль домов с 217-го по 209-й. Авария была задокументирована, а само повреждение — незначительно. Однако фургон поцарапал машину сынка депутата парламента, и у этого «золотого мальчика» было слишком много денег и слишком мало терпения, чтобы знать, что делать.

Инцидент, который мог бы разрешиться цивилизованно, превратился в драку. Победил водитель фургона, который превосходил юношу на добрых пятнадцать килограммов и уж конечно собаку съел на потасовках. Пострадавший лежал, истекая кровью, на Гриффин-роуд, и вой полицейских сирен разбудил Оливера. Он мог бы снова заснуть, но солнце ярко светило в окно, к тому же он вспотел под одеялом и почувствовал желание срочно помочиться. Споткнувшись об учебник по деловой этике, валявшийся на полу, Оливер ввалился в ванную, где с удовлетворенным стоном облегчился.

— Доброе утро.

Он повернулся. К счастью, он уже закончил свое дело — иначе облил бы ногу Мэв струей теплой мочи. Мэв стояла у раковины с зубной пастой, пенившейся на губах.

— Дверь была открыта, — сказал он, натягивая пижамные брюки.

— Ну да. — Мэв вытащила зубную щетку изо рта. — Не думала, что мне нужно запираться, чтобы почистить зубы.

Она засмеялась слишком громко и брызнула пеной от пасты ему на щеку.

— Прости, пожалуйста. — Она сплюнула в раковину и вытерла рот полотенцем.

Оливер что-то проворчал и, шаркая, вышел из ванной.

— Мне правда жаль! От моего обеда осталась половина куриного сэндвича, если хочешь. Я не откусывала, ничего такого.

Он махнул рукой, спускаясь по лестнице.

Мэв последовала за ним.

— И дай мне знать, если ты хочешь, чтобы я купила что-нибудь для вечеринки.

— Вечеринки?