Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный

— Ха-ха, ужасно смешно, — сказал Паркер. Он положил монету в четверть доллара на прилавок и повернулся к Ральфу. — А может, тебе попытаться купить меня, парень, а? Когда я тебя поймаю тепленьким с полными карманами вашего дерьма, а? Вот и купи меня тогда, идет?

— Не найдешь ты у меня наркотиков, Паркер, ты это и сам знаешь.

— Тем хуже для тебя, парень. — Он помахал продавцу. — Пока, Чип, еще увидимся.

— Счастливо, Энди.

У самой двери Паркер повернулся. Он посмотрел на Роджера без тени улыбки и сказал — Если я опять увижу, что вы болтаетесь тут с этим приятелем, придется мне с вами серьезно потолковать, Роджер.

— Ладно, — ответил Роджер.

— Я так подумал, что вам лучше узнать об этом.

— Спасибо, что сказали.

— Пожалуйста, — Паркер улыбнулся. — Долг службы прежде всего, прежде всего. — Он открыл дверь и вышел на улицу, громко хлопнув дверью.

— Гадина, — прошептал Ральф.

ГЛАВА IV

Как войти туда? Это было самое трудное для него. Он стоял на другой стороне улицы, напротив здания полицейского участка, вглядываясь в холодный серый фасад и думая о том, что он мог бы все рассказать им, только бы не входить туда. Он подумал, что вполне мог бы поговорить с детективом в закусочной, но тот ему не понравился, а у него было такое чувство, что говорить об этом можно легко или наоборот трудно, судя по тому, нравится ли ему полицейский или нет. Ему казалось, что Ральф, хотя и взломщик, и наркоман (конечно, если верить детективу) — гораздо более приятный человек, чем этот детектив. Кабы он наверняка знал, что там есть кто-нибудь вроде Ральфа, он бы, ни минуты не колеблясь, перешел улицу, вошел в здание и пошел бы прямо к тому человеку и сказал бы ему, что вот, мол, я, Роджер Брум, и все бы прямо рассказал.

Он думал о том, что придется начать с девушки и в конце тоже этим кончить. Вот где будет трудновато. Рассказать сначала, как он встретился с девушкой. Но как это — перед незнакомым человеком за столом, там, внутри участка, как это рассказать про встречу с девушкой, которую зовут Молли. Вдруг его направят к детективу вроде этого Паркера из закусочной… Как такому рассказывать про девушку или про встречу, или что они делали. Чем больше он думал об этом, тем невозможнее это казалось. Перейти улицу, подняться по ступеням казалось таким трудным делом, а уж рассказать детективу о девушке — еще труднее, хотя рассказать самое важное, самую суть как раз было не трудно. Вот если бы обо всем прочем не говорить, тогда бы никаких загвоздок и не было.

С самого начала нужно будет им сказать, размышлял он, что вечером он и не думал искать девушку, хотя он и сам не знал, почему это должно быть важно для них… Вот почему-то это казалось важным, и он подумал, что это сразу нужно будет им объяснить. Я и не искал никакой девушки, скажет он им. Я кончил ужинать, это было уже около семи вечера, и я пошел к себе в комнату. Просто сидел, смотрел на улицу и думал, как здорово повезло с разными салатниками — и продал выгодно, и заказ еще получил здесь, в большом магазине, в Куотере.

Да, размышлял он, можно будет рассказать. Ничего тут нет трудного — войти туда и рассказать.

Вчера вечером он думал, что позвонит матери по междугороднему в Кэри и порадует ее хорошей новостью. Но потом он почувствовал, что это ощущение счастья, которое он испытывал, — это только его, и не нужно его ни с кем делить, даже с родной матерью. А в Кэри только так и бывает. И их крохотный домишка в Кэри, и дверь в комнату матери тут же рядом, и вечно в комнате с ним спит Бадди, теснота такая, что все друг на друге сидят. Никогда так не бывает, что можно остаться одному, думать о своем, чувствовать свое. И эта комната у мисс Доуэрти — то же самое, что и дома, — в туалет идти надо вниз, всегда на кого-нибудь наткнешься в холле, сама комната тесная, и с улицы шума полно, и трубы в доме воют. Чего нет в Кэри, и чего не хватает здесь в городе — это какого-нибудь укромного места, где человек мог бы быть счастлив сам по себе или мог наплакаться в одиночку или просто мог бы быть наедине с собой.

Он вышел из комнаты в хорошем настроении; наверное, было уже около полвосьмого, может быть, и восемь. Не то, чтобы ему хотелось найти себе компанию. Просто хотелось выйти из тесной — комнаты, выйти на улицу, в город, чтобы это ощущение счастья могло бы еще вырасти, хоть немного еще. Он не искал себе девушки. Просто вышел из комнаты, вниз по лестнице, на улицу. Вчера вечером было очень холодно, холоднее, чем сегодня, и он поднял воротник пальто и засунул руки в карманы. И пошел к югу, сам не зная куда, вдыхая холодный колючий воздух, даже чувствуя его всеми легкими, так он был холоден. -