Они не те, кем кажутся (сборник)

Верхний ящик комода оказался заполнен строительными инструментами: молоток, пила, пакеты с саморезами и шурупами, несколько банок краски – наверное, высохшей до образования корки, да обрезки пластиковых труб. У нас на станции этого добра навалом, а вот хороших пил днем с огнем не сыщешь. Спешно сунула находку в карман противогазной сумки, лишь оранжевая рукоять осталась торчать.

В следующем ящике хозяева хранили садовый инструмент – маленькие лопатки, пятилитровые пластиковые ведра, пакеты с удобрениями. В черте города все, на что рассчитывали раньше местные землевладельцы – это поковыряться в клумбах под окнами, да и только. Там же нашлись пустые стеклянные банки, в которых до Войны люди консервировали на зиму огурцы, помидоры, кабачки – все то, что и сейчас мы видим на станции. Или торгаши с соседних станций принесут, или на ферме вырастим сами. Но наши овощи урождались намного меньше, чем те, что были нарисованы на обложках книг: «Поваренок», «Сто рецептов», «Пророст», где и помидоры размером с кулак, и кабачки толще моей ноги.

Вот раньше жилось-то как хорошо. Чего людям не хватало?

Третий ящик я открыть не успела. Только ухватилась за тонкую ручку, как под окном промелькнула тень, кусты зашелестели робко и испуганно. Весь триединый мир – подо мной, надо мной и во мне – замер, будто уже знал то, о чем я только догадывалась. Будто весь двор видел, а я – раззява этакая – проморгала. Я тут же присела и пригнулась, чтобы меня не было видно через окно между кухней и балконом. В коридоре зашуршали пакетом. Я зажмурилась, на ощупь дотянулась до ручки балконной двери, осторожно притянула к себе.

Звук раздался снова, будто кто-то рылся в куче мусора, разбрасывал старые тряпки по разным углам, чтобы пробраться, достать меня и потом разорвать на части, лоскуты и проглотить, оставив сумку да ботинки. Все продолжалось не больше пяти секунд. И так же внезапно прекратилось.

Не пролезли, не смогли, не получилось?

Рой вопросов кружил в голове, руки дрожали, на лбу выступил пот, ноги налились свинцом, потяжелели, по позвоночнику от копчика до затылка пробежала ледяная сороконожка. Не было даже сил встать и посмотреть, что же там такое происходит за моей спиной. Может, дурная крыса решила зайти в гости или же сквозняк осмелел, отъелся на свежем воздухе, набрался сил и теперь гоняет входную дверь на все сто восемьдесят?

Следующие десять минут я сидела без движения, не издавая ни звука и пережидая.

В квартире было тихо. Лишь высокие клены били своими ветками-руками в рамы верхних этажей да в сквере меж домов все так же беззаботно стрекотали кузнечики.

Обозналась, накрутила себя, выдумала? Быть может, стае нет до меня никакого дела, а я зря сижу и трясусь от страха? Вдруг твари боятся меня больше, чем я их? Все-таки человек в этих краях гость редкий. А если и забираются сюда местные сталкеры, то с псами они не церемонятся. Автоматные очереди говорят веско и по существу. Да и генетическая память псов должна сейчас кричать, что от человека нужно бежать, что пора прятаться в самую глубокую, темную будку. Забиться в угол и надеяться, что оттуда не вытянут за цепь, не дадут пинка или, хуже того, не ударят по хребту палкой; не покалечат, отбив задние лапы, а потом выбросят на помойке подыхать от голода. Человек – главное зло. Человек – главный враг.

Мысли мои немного прояснились, сердце успокоилось, в ногах появилась сила. Сидеть и ждать вдруг показалось бессмысленной тратой времени. Я поднялась с пола, ухватившись за подоконник, подтянула тело и столкнулась нос к носу с черной мордой.

Крик ужаса застрял в горле; я как загипнотизированная замерла на месте, до боли в пальцах сжимая ручку балконной двери. Молодой черный пес, грязный, лохматый, весь в репьях от хвоста до ушей, закинув передние лапы на дверь с той стороны, смотрел в упор, оскалив пасть. С огромных желтых зубов на белый пластик стекала слюна, красный язык свисал крючком, а коричневые глаза были переполнены ненавистью и охотничьим азартом.

Сколько он тут? Все то время, что я пряталась? Просто стоял, терпеливо выжидая, когда я поступлю глупо?

За спиной у пса промелькнула тень. Еще одна хвостатая тварь заскочила в квартиру.

Я в западне, загнана в угол, прижата к стене. Еще мгновение, и за толстую цепь, сорваться с которой не хватит сил, меня выволокут с балкона на съедение.

И в ту же секунду я сделала то, что могло дать хоть какой-то шанс на спасение: что есть силы толкнула дверь обеими руками, снеся черного пса и почти опрокинув его на спину. Молодой зверь, видимо, не ожидавший такого от тщедушного человека, потерял равновесие, стал заваливаться на бок и наверняка бы выкрутился, упав на лапы, если бы не пила. Полоснув наотмашь сверху вниз по косматой голове, я обрушила на зверя всю свою силу и страх, помогла себе дверью, будто щитом, и затолкала пса в открытый холодильник. Раненый пес заскулил, повел страшной пастью в мою сторону, но опоздал. Зубы клацнули у щиколотки, скользнув по подошве ботинка. Отпрыгнув, я попыталась увернуться от удара об стену и полетела кувырком.