Они создавали карты с грифом «Секретно»

Подъезжая к солончаковой бровке, мы увидели около оленьей туши что-то темное и очень огромное. Остановились, Василий Ильич вытащил бинокль, взглянул и ахнул: медведь жрет наше мясо. Петренко оставил меня с лошадьми в укрытии лиственничной поросли, а сам с карабином в руках на четвереньках стал быстро передвигаться в сторону медведя. Я привязал лошадей к дереву крепко-накрепко, зная, что если лошади почувствуют медведя, то удержать их будет очень трудно. А сам в бинокль стал наблюдать за развивающимся событием. Медведь увлеченно занимался свежим мясом, иногда наступал ногой, раздирая тушу оленя, впивался зубами, наслаждаясь вкусной пищей. Начальник партии был совсем близко у цели, очевидно, выбирал удобную позицию, чтобы выстрелить с упора, а главное — не промахнуться и попасть в грудь, в область сердца. Наконец-то грянул выстрел, лошади вздрогнули, насторожили свои уши, но быстро успокоились. Топтыгин вскочил на задние ноги, взревел, в это время раздался еще один выстрел, и бурая громадина рухнула. В момент рева медведя лошади встрепенулись, вздрагивая, начали дергаться, но вскоре затихли. Петренко быстрыми шагами направился к солончаковой бровке. Я остановил лошадей и бросился за ним.

Огромнейший коричневый медведь лежал, распластавшись на белесой солончаковой почве, истоптанной многочисленными копытами разных размеров. Василий Ильич вытер со лба пот, несколько волосинок прильнули к его вспотевшему высокому лбу, и только сейчас я заметил седые волоски в его темной густой шевелюре. Василий Ильич предложил умыться в ручье, затем приступить к разделыванию, заметив, что мяса бригадам теперь хватит на целый месяц. Перехватив мой сомнительный взгляд, он сказал, что зимой, когда будет свободное время, расскажет, как однажды он с голоду чуть собаку не съел. Разделывание топтыгина затянулось до позднего вечера. На базу партии мы привели лошадей, навьюченных мясом, с появлением на небе первых звезд. Теперь предстояла большая, кропотливая работа у Анны, но она отнеслась к этой работе очень приветливо, объяснив, что теперь бригады будут работать, а мясо завтра же начнет консервировать. Мы предложили свои услуги в качестве помощи, но Анна категорически отказалась. Я увидел, что на столе стояли десятки стеклянных литровых банок, подготовленных к дезинфицированию. Я удивился, где же она их взяла, оказывается, в этих банках были завезены различные консервированные борщи, щи и т.д.

Прошла неделя моего пребывания в этой партии, нужно было срочно попасть в экспедицию: съедутся все восемь начальников партии с месячным отчетом, Петренко тоже должен выехать со своим месячным отчетом. Вертолет будет только через две недели. Петренко предложил выбираться наземным транспортом. Мне это было совсем непонятно. Он, оказывается, хорошо изучил маршрут по карте и предложил такой вариант. Сообщаем в Кызыл, по радиостанции шоферу Завьялову и диктуем маршрут движения на автомашине по имеющимся конным дорогам до предела. А мы выезжаем на трех лошадях, третий едет с нами студент. Продвигаемся на лошадях по компасу, напрямик до реки, по берегу которой должна приехать машина. Встретившись с машиной, студента с тремя лошадьми отпускаем обратно. Сам студент не сможет найти путь в партию, ему нужно положиться на лошадей, они в партию дорогу найдут. Для уверенности Петренко предложил, что поедет впереди на своей лошади, а обратно студент пересядет на его лошадь, эта старая экспедиционная лошадь за много лет ни разу не подводила. Для подстраховки студент будет следить обратное движение по компасу. Других у нас вариантов не было, поэтому отработали этот вариант, и все получилось удачно. Встретились с Завьяловым и сразу студента отправили обратно.

Возвращение на машине оказалось очень сложным. Дорога была узкой, петляющей по ущелью. Справа отвесная скала, слева обрыв высотою 30—40 м, там внизу грохочущая горная река. По этой дороге тувинцы ездят на телеге, на альпийские пастбища на машине никто не пробовал проехать. К нам ехать шоферу было легче: он снял дверку в машине и продвигался на первой скорости, всматриваясь в стену скалы, которая была слева перед глазами. Обратное возвращение оказалось сложнее. Шофер не видел скалу, колеса должны находиться в 5—10 см от скалы, а если переднее колесо заденет скалу, машина может от удара скатиться в обрыв, со стороны которой находится Завьялов, потому что дорога имеет большой уклон в сторону обрыва. С правой стороны мы с Петренко стояли на подножках машины, держась за брезент, передвигая центр тяжести машины к скале, от уклона в пропасть, так продвигались несколько километров. И как только выехали на нормальную грунтовую дорогу, шофер сбросил с себя одежду, был мокрый от пота, глаза заливал пот, и бросился в горную реку. Искупавшись, мы двинулись дальше.