Они жаждут

– Проснитесь! – крикнул Томми и тряхнул его. – Не засыпайте! ПРОСНИТЕСЬ!

Палатазин шевельнулся, поднял руку и ухватил его за плечо. Он попытался сфокусировать взгляд на Томми, но глаза его покраснели и слезились. Песок заполнил все морщинки на его лице, и теперь они казались высохшими руслами рек.

– Кто?.. – прохрипел он, откинув голову и выдохнул: – О боже… возвращайся назад… возвращайся…

– НЕТ! ВЫ ДОЛЖНЫ ПРОСНУТЬСЯ!

– Ничего не выйдет… слишком далеко…

– Вместе мы найдем дорогу назад, – сказал Томми, хотя и понимал, что на самом деле они этого не смогут.

Палатазин слишком ослабел, да и он сам тоже, ветер слишком сильный, песок слишком густой.

– Вставайте! Ну пожалуйста!

Он двумя руками потянул Палатазина за локоть; незащищенное лицо запылало. Палатазин дернулся, пытаясь подняться, глаза его потемнели от напряжения, но все, что он сумел сделать, – это встать на колени и, тяжело дыша, прислониться спиной к машине.

– Что… ты… здесь делаешь? – зашипел он на Томми. – Я же велел тебе… велел остаться в доме!

– Вы сможете идти? – прокричал в ответ Томми.

Палатазин снова попробовал встать, но, похоже, в его ногах совсем не осталось сил. Сердце стучало, как барабан, легкие пыхтели, словно кузнечные мехи, но втягивали лишь крошечные, обжигающие глотки воздуха. Голова закружилась, он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание, и вцепился в мальчика, чтобы не упасть.

– Кажется… я не в такой… хорошей форме, как думал. Легкие очень болят.

– Вы должны встать! – выкрикнул Томми. – Я помогу вам! Держитесь за меня и…

– Нет, – сказал Палатазин. – Просто дай мне немного полежать и отдохнуть… совсем немного…

– ВЫ ДОЛЖНЫ ВСТАТЬ!

Томми встряхнул его, но Палатазин сполз обратно в песок. Глаза закрылись, и он превратился в тяжелый кусок мяса без сознания и воли. Внезапно Томми понял, что кто-то еще стоит всего в нескольких футах от него, за левым плечом. Он обернулся к худому мужчине потрепанного вида с седеющими каштановыми волосами и спутанной седой бородой, спадающей на грудь рваными, грязными клочьями. Он был одет в перепачканные джинсы и желтую футболку с надписью «Тимоти Лири[79] в президенты» над изображением самого Лири, сидящего на крыше Белого дома и курящего косяк. Томми боялся пошевелиться под пронзительным взглядом его ярко-синих глаз. Незнакомец словно не замечал бури. И вдруг быстро оглянулся и упал на колени перед Томми. От него пахло потом, грязью и отбросами.

– Ты ведь не один из них, да, приятель? То есть ты не можешь быть одним из них, потому что стоишь здесь при свете солнца? Если это вообще свет, согласен? Что стряслось с этим чуваком?

– Он умирает! – прокричал Томми. – Помогите мне его разбудить!

Мужчина порылся грязной рукой в кармане, достал прозрачную пластиковую капсулу и взломал ее прямо под носом Палатазина. Томми ощутил тяжелый запах аммиака. Палатазин немедленно фыркнул и открыл глаза.

– Готово, брат, – сказал мужчина и поднес два поднятых в форме буквы V пальца к лицу Палатазина.

Томми сообразил, что у этого человека нет ни защиты, чтобы как-то прикрыть лицо, ни даже куртки.

– Откуда вы здесь взялись?

– Я-то? Отовсюду, приятель! Из-под горячей земли, где текут холодные потоки! Оттуда, где журчащие ручьи уходят в бетонную тьму. Вот где я живу!

Он указал тощим пальцем куда-то за спину Томми. Мальчик оглянулся и увидел открытый канализационный люк.

– Аура здесь неправильная, приятель! Совсем неправильная! Дай-ка мне руку, и давай отнесем этого чувака по лестнице вниз!

Мужчина потащил Палатазина к открытому люку посреди улицы, Томми тоже тянул изо всех сил. Палатазин пришел в себя, но был все так же слаб и дышал натужно и прерывисто. Бородач с привычной легкостью спустился по металлическим скобам, а потом помог спустить в темноту и Палатазина. Томми слез последним. Внизу, под скобами, был широкий бетонный тоннель с трубами и кабелями вдоль стен. Бородатый усадил Палатазина поудобней, поднял с пола фонарь «бычий глаз» и поспешил обратно наверх, чтобы поставить на место крышку люка. Томми смотрел, как меркнет дневной свет, а вместе с ним стихает и вой ветра. Закрыв люк, бородатый включил фонарь и снова спустился. Потом осветил Палатазина, который слабым движением сдернул с лица остатки повязки.

– Тебе не нужен еще один поппер, приятель?

Палатазин покачал головой:

– Одного раза достаточно.

Ноздри его все еще горели, но, по крайней мере, голова снова заработала. Это было благословение Божье, что они нашли укрытие от дикого ветра, какой бы отвратительный запах человеческих экскрементов здесь ни стоял.

– Чертовски верно.

Бородач с побелевшим в отраженном свете фонаря лицом сел на корточки и резким звериным движением повернул голову от Томми к Палатазину.

– Плохая там аура в последнее время, – сказал он наконец и кивнул подбородком вверх. – Вам нужно быть осторожными. Врубаетесь?

Он усмехнулся, продемонстрировав зубы, которые свели бы с ума любого дантиста.

– Кто вы такой? – спросил Томми.

– Я-то? Большой Эр, голливудский проныра. Мое имя Джонни Роткинс, а друзья называют меня Кротом.

– Вы… живете здесь?