Они жаждут

И еще был сон, повторявшийся раз за разом. Сон, который и протащил его через всю территорию США из самой Мексики. Впервые он приснился ему неделю назад и повторялся потом три ночи подряд… В этом сне он сидел верхом на своем «чоппере», мчался по длинному изгибающемуся шоссе, вдоль которого было много высоких пальм и белых многоэтажных домов. Свет был какой-то странный — красноватый и мутный, как будто солнце застряло на границе горизонта. На нем были его куртка, джинсы и черный шлем, а за спиной его мчалась целая армия мотоциклистов, на самых разных машинах, какие только мог вообразить возбужденный ум. Огнедышащие махины с хромированными боками, отсвечивающие красным, с чешуйчатым блестящим покрытием, в котором сверкал неоновый голубой и пурпурный огонь. И моторы их ревели, как драконы. Но эта армия выглядела странно: все они были скелетоподобными, смертельно бледными существами с окаймленными черными тенями глазами. Их были сотни, возможно, тысячи, их мертвенную плоть прикрывали толстые кожаные куртки и старые джинсы с кожаными заплатами на коленях, а также старые армейские куртки-кики, выцветшие на солнце. Шлемы светились флюоресцентным покрытием. У некоторых существ глаза были прикрыты огромными очками. И под перестук зубов они вдруг начали тянуть все громче и громче потустороннюю песню, состоящую из одного слова: «Кобра. Кобра. Кобра. Кобра!!!»

И в этом сне Кобра видел впереди белый город, раскинувшийся на холмах, и белый дорожный указатель над ним «Голливуд».

Сверхъестественно!

А две ночи назад с ним случился приступ лунатизма. Дважды он просыпался, открывал глаза и обнаруживал, что стоит — в буквальном смысле! — снаружи дрянного деревянного домишки, где ему пришлось ночевать в страшной духоте три недели подряд, скрываясь от полиции после того, как он покинул Штаты после той маленькой вечеринки в Нью-Орлеане, примерно месяц тому назад. Каждый раз его будил голос, усталый голос тринадцатилетней проститутки, с которой он жил, худой девушки с блестящими, как масло, черными волосами и глазами, смотревшими так, будто ей было все сорок. Она звала его с порога: «Сеньор, сеньор!» Но за мгновение до того, как ее голос достигал полуспящего сознания Кобры, ему казалось, что он слышал другой голос, далекий и холодный, словно канадский ветер, дующий сквозь его душу. И ветер этот шептал всего три слова: «Следуй за мной». И каждый раз, просыпаясь в этот момент, Кобра обнаруживал, что он стоит лицом на запад.

Кобра мигнул. Внезапный порыв ветра швырнул ему в лицо пригоршню песка, принесенного с пустыни. Пора было отправляться в дорогу. «И когда я доберусь туда, — сказал он сам себе, пересекая площадку стоянки и направляясь к своему «чопперу», — там будет ой какая вечеринка!»

Он оседлал своего «харли» и надел шлем, застегнув ремешок под подбородком и опустив забрало, словно демонический рыцарь, готовящийся к битве. Он пнул каблуком стартер и вывел громоподобную машину с площадки на шоссе, оставив позади погруженный в тишину «Водопой» и его последних клиентов. Он чувствовал себя так, словно только что напировался до отвала.

Вырулив на шоссе, он довел стрелку спидометра до 80. Ему придется двигаться по самым паршивым дорогам, чтобы не столкнуться с полицией штата. «Нужно в самом деле быть поосторожнее, — предостерег он сам себя, — но мне необходимо спешить».

Потому что в одном он был совершенно уверен.

Он следовал по зову самой Смерти, которая никогда ничего не обещает зря.

2.

Когда Энди Палатазин, открыв глаза, увидел над собой потолок своей погруженной в прохладную темноту спальни, его пронзила единственная, вызывающая ледяную дрожь, мысль: «Здесь Таракан». Он лежал совершенно неподвижно, завернув в голубые простыни свое мощное медвежье тело. И ждал, пока успокоится сердце. Он прислушивался к тихим ночным шорохам и звукам: к поскрипыванию лестницы, ведущей в холл внизу, тиканью будильника на ночном столике у кровати и прочим разнообразным потрескиваниям, шепотам и шуршаниям. Он вспомнил о сказках, которые ему рассказывала мать, — об эльфах, которые, выезжая на спинах мышей, пробираются по ночам в дома людей, устраивают там праздничные пиры, потом исчезают с наступлением рассвета. Джо, лежавшая рядом с ним, зашевелилась, придвинулась ближе к Энди. «Что же меня разбудило? — удивился Энди. — Раньше я никогда не просыпался посреди ночи вот так!»