Они жаждут

На дороге лежал скелет, одетый в длинное пастельно-зеленое платье. Пучки рыжеватых волос еще кое-где покрывали треснувший череп. Ноги и руки были сломаны, как тонкие белые куски узловатого плавника. Одна из рук обломанным куском кости указывала в небо. По обе стороны дороги среди тщательно подстриженных кустов живой изгороди, на аккуратной траве лужаек были разбросаны другие скелеты или их части. Черепа, руки, ноги, позвоночники и берцовые кости усеяли кладбище. Гейл чувствовала, как стучит в висках пульс. Она не могла оторвать взгляда от этих скелетов. В том, как они лежали, было что-то непроизвольное и оскорбительное одновременно. Некоторые скелеты были совершенно целые, облаченные в погребальные костюмы и платья, лежащие друг на друге, словно, с двенадцатым часом ночи они пустились в пляс и рухнули потом на тех местах, где их застали первые лучи зари. Здесь было и кое-что похуже — более свежие покойники, не успевшие превратиться в скелеты. Они были покрыты слоем черных мух. Гейл видела, что десятки надгробий были опрокинуты, могилы разрыты. Над пустыми ямами возвышались холмики земли.

— О, Бо-о-о-же! — сказал Джек, когда дыхание бриза принесло с собой запах гниения. — Кто-то перевернул здесь все вверх дном! — Он снял крышку с объектива своего «кэнона» и вылез из машины.

— Джек! — позвала вслед Гейл. Она сама себе казалась холодной и липкой, как какая-то старая тряпка. В тени дерева, не более чем в десяти футах вправо от нее, что-то лежало, и она не могла смотреть в ту сторону. Ей казалось, что в голове ее раздается громкое жужжание мух. — Какого черта! Куда ты?

Джек уже щелкал затвором камеры.

— Трейс будет не против получить несколько снимков, — сказал он, и в голосе его искрилось электричество возбуждения, но лицо стало белым, и палец его на спуске камеры дрожал. — Как по-твоему, сколько тут разрыто могил? Двадцать? Тридцать?

Она не ответила. Затвор аппарата продолжал щелкать и щелкать. С тех пор, как он два года назад подписал контракт с газетой, Джеку приходилось делать снимки автокатастроф, трупов самоубийц, убитых жертв, а один раз даже целого святого семейства чиканос, которые полностью сгорели, обуглившись до черноты во время взрыва газа в доме с неисправной газовой системой.

Трейс печатал его снимки, потому что они соответствовали девизу газеты: «Мы печатаем все, что видим!» Джек ко всему этому привык, потому что был профессионалом и ему необходимы были деньги для работы над своими фильмами. Лос-анджелесский «Тэтлер» был одной из последних газетенок типа «море крови», и иногда Джеку преходилось снимать и в самом деле труднопереносимые вещи. Он крепко сжимал зубы и полагался на мускульный рефлекс пальца, нажимающего на спуск затвора.

«Если это часть существования людей, — говаривал Трейс, — то в нашей газете для этого найдется место».

«Но здесь совсем другое, — подумал Джек, делая снимок останков леди в зеленом платье. — Старое зло в чистом виде, или нет — это самое черное зло, какое только может существовать. — По спине его пробежала дрожь. — Добро пожаловать в «Сумеречную зону»[2].

Когда к нему подошла Гейл и тронула за руку, он так резко отскочил в сторону, что вместо кладбища сфотографировал облака.

— Что здесь произошло?.. — спросила она. — Кто… что все это сделало?

— Вандалы. Может, «ангелы смерти» или какой-нибудь культ Сатаны. Кто бы они ни были, но поработали они здесь уверенно, усердно. Мне приходилось раньше иметь дело с вандализмом на кладбище — ну, знаешь, перевернутые надгробья и так далее — но никогда ничего подобного! Боже, ты только посмотри!

Джек по широкой дуге обошел пару раскрошившихся скелетов и достиг массивного склепа, построенного из речного камня. Вся верхушка его была сорвана. Он заглянул внутрь и ничего там не обнаружил, кроме слоя пыли и каких-то истлевших тряпок на самом дне. Пахло сырым и затхлым, как в высохшем колодце. «Чья же это усыпальница? — подумал он. — Тирон Паур? Сесил Б. Де-Милл?» Кто бы здесь ни лежал, теперь он превратился в пригоршню праха, серой пыли. Он сделал шаг назад, чтобы сфотографировать склеп, едва не споткнувшись при этом об ухмыляющийся скелет в темном костюме.

В нескольких ярдах от Джека стояла Гейл, глядя на разрытую могилу. Сделанная красивыми буквами надпись на надгробии гласила: «Мэри Конклин». В грязи на дне могилы были разбросаны желтоватые кости, соединяемые теперь лишь паутиной полуистлевшей тончайшей ткани.

— Джек, — сказала Гейл тихо, — кажется, это не просто вандализм.

— А? Что ты говоришь?

Она взглянула на него, едва замечая поющих над головой птиц, которым не было дела до забот смертных.

— Гробы, — сказала она. — Где они?

Джек замер, опустив камеру. Он смотрел на тяжелую бетонную плиту, которая раньше прикрывала склеп. «Сколько же она может весить? — подумал он. — И в склепе тоже не было гроба».

— Гробы? — переспросил он. Струйка пота, словно ледяная вода, побежала по его ребрам. — Гробов нет вообще. Кажется, все содержимое было выброшено наружу, а сами гробы украдены. — Но это… на это способен только ненормальный.