Оникс и слоновая кость

Рендборн посмотрел на мертвую Викас, и что-то, похожее на сожаление, мелькнуло в его глазах. Может быть, это чудовище способно было на своего рода любовь? Кейт ощутила мстительную радость оттого, что причинила ему страдания, ведь его руки были по локоть в чужой крови. Фиал на шее дразнил, но ничего поделать она не могла. Рендборн был неодолим.

Тут же, словно стремясь в этом удостовериться, несколько диких попробовали на него напасть. Он не глядя отбил их попытки, будто отмахиваясь от мух. При этом каждого поразил его же собственной силой: пиромант загорелся; гидромант, попытавшийся вытянуть из Рендборна кровь, захлебнулся в потоке воды; аэроманта задушил вихрь.

– Надо же, какие верные у тебя друзья, Кейт Брайтон, – произнес Рендборн, глядя ей в глаза. – Готовы за тебя умереть. И сейчас, конечно, умрут. Все до единого.

Канцлер отошел на несколько шагов, приподнял руки и сложил ладони лодочкой. В его ладонях показалось свечение – это скапливалась магия вокруг клейма урора. Затем он поднял руку и ударил всей своей силой в Кейт, вернее, во всех них разом.

37. Корвин

ЛЕЖА НА ЗЕМЛЕ, КОРВИН сверлил взглядом человека, не в силах поверить, что это – Рендборн. Или Тормейн? Если присмотреться, действительно можно было заметить некоторое фамильное сходство. Безымянный. Бог из плоти и крови. На миг Корвин почти поверил, что так оно и есть. Никогда прежде он не встречал подобной силы. Этот человек мог уничтожить целую армию одним взмахом руки. Казалось, ничто не может его остановить. Оставалось смирно лежать и ждать конца.

Ну уж нет! Стоило ему взглянуть на Кейт, и он понял, что не может бездействовать. Он не позволит Рендборну ее убить. Корвин приподнялся, наблюдая за магией, возникавшей в сложенных ладонях канцлера, – правая до сих пор несла клеймо урора. Принц его не видел, но чувствовал. Его собственное клеймо зудело: подобное стремилось к подобному.

Рендборн воздел правую ладонь. Корвин вскочил и прыгнул, вытянув руку, словно заклинание было метательным копьем, которое можно поймать. Из ладони Рендборна вырвалась магия, слепящая, точно солнечный луч. Клеймо урора пылало. Что-то заставило Корвина подставить под вспышку свое собственное клеймо.

Тело, разум и душу пронзила невыносимая боль. Испепеляющая магия охватила каждую клеточку его существа, стремясь разорвать на части. Корвин закричал, но сила волшебства поглотила звук. В голове замелькали образы мест, где он никогда не бывал, лица, которые он никогда не видел. Эти воспоминания принадлежали не ему. Он увидел совсем молодого Рендборна, юного принца и наследника престола. Черно-белого орла, давшего знак к началу урора. Он почувствовал ненависть и страх, которые Рендборн питал к птице, и понял, что произошло. Рендборн сомневался в своих силах, во всем виня орла. Он хотел, чтобы орла не было, и убийство казалось единственным выходом. Однако он не мог предвидеть, что магия высвободится и займет первый попавшийся сосуд – тело самого принца, изменив его природу.

Магия исподволь подтачивала его, словно гнойный недуг. Верховная жрица изгнала Рендборна за предательство. Наследником объявили его брата. Имя изменника было вычеркнуто из всех летописей. Одинокий, он странствовал по свету, а магия изнутри пожирала его тело и душу, пока наконец не расщепила надвое. Принц умер, но магия осталась. Ей нужен был новый сосуд. Тогда она возродила его к жизни, сделав из мертвеца существо более могущественное, чем любой человек.

Это существо как-то научилось жить. И хотя порча продолжала губить нового Рендборна, она же поддерживала в нем жизнь. Год от года его сила только росла, а вместе с ней росла злоба. Все, к чему он теперь стремился, – это увидеть гибель Инея. Он хотел поработить людей своего бывшего королевства и заставить их страдать. Вот о чем он мечтал.

На престол восходил один Тормейн за другим, а Безымянный терпеливо ждал, строя планы и воплощая их в жизнь. Медленная порча научила его терпению. Наконец ему удалось заключить союз с богом-королем Магнаром Фейном, заручиться поддержкой мейстры Викас, сплотить вокруг себя тех, кто злобой был похож на него. В этом ему содействовала магия. И вот, когда появился черно-белый конь, Безымянный понял, что пришло его время. Он попытался убить жеребца, но не смог. Ему не удалось к нему прикоснуться. Что-то хранило коня. Принцев тоже не удалось прикончить, не помогли даже дневные драконы. Ничего, думал Безымянный, рано или поздно их волшебная защита иссякнет, а он останется жить вечно. Он переживет их всех. Ничто и никто его не остановит.

«Тебя остановлю я. Ты не победишь», – подумал Корвин и чуть не оглох от крика, не сразу поняв, что кричит вовсе не он сам, а Рендборн. Магический заряд отразился от клейма урора принца, и теперь знак ослепительно пылал. Сквозь пелену боли Корвин разглядел скрючившегося Безымянного, прижимавшего руки к животу. Его пальцы почернели, точно обгорелые сучки. Канцлер развернулся и побежал прочь, громко призывая золотоплащников следовать за ним и защитить.