Опаленная юность

— Выкатывай на прямую! — гаркнул лейтенант-артиллерист.

Не обращая внимания на осколки рвущихся снарядов, артиллеристы вытащили орудия на прямую наводку.

Загремели выстрелы. Головной танк лязгнул сбитой гусеницей, завертелся на месте.

— Ура! — заорали артиллеристы.

Тотчас же их пушчонки закрылись букетами разрывов. Бронебойный снаряд, сбив щит у одной из них, разметал прислугу. Легкий танк вырвался вперед, и не успел Андрей ахнуть, как танк, вздыбившись, накрыл орудие вместе с расчетом и, дернув кормой, помчался правее, на траншею соседней роты.

Андрей пришел в себя, заметив, что расстрелял все патроны и отчаянно жмет на спусковой крючок. Трясущимися руками он вогнал новую обойму.

Впереди мелькали зеленые фигурки немецких солдат, справа пылал танк. Кто его поджег, Андрей не знал. Пулеметная очередь веером прошлась над землей, у Андрея слетела пилотка. Он пригнулся, и в тот же момент грохочущее чудовище, перевалив через траншею, загородило небо. Андрей увидел над собой черное брюхо танка, одна гусеница его, блестя отполированными траками, вертелась с огромной скоростью, вторая медленно, словно нехотя, сокращалась.

Танк ерзал на траншее.

«Засыпать хочет! — мелькнуло у Андрея. — Заваливает». В ужасе он выпустил винтовку. Кто-то пробежал по нему, больно наступив сапогом на живот.

Внезапно снова засинело небо — танк, сорвавшись с места, заметался, пытаясь сбить пышный шлейф пламени, тянувшийся за ним. И вдруг — тишина! Кто-то монотонно стонал. Андрей выглянул из траншеи: пылающий танк остановился метрах в тридцати от него. Из люка выпрыгнули немцы-танкисты.

— Бей, чего смотришь?

Окровавленный Валька Бобров дал длинную очередь из автомата. Черные фигурки припали к земле.

— Отбили, — спокойно проговорил Иванов. — Три танка горят.

— Первое боевое крещение. — Захаров вытер платком грязное, закопченное лицо.

Бледный Родин ожесточенно тряс головой, вертел пальцем в ухе:

— Заложило, ничего не слышу… Что это, батя?

Ива нов успокоительно махнул рукой:

— Держись, сынки, сейчас в атаку пойдут!

И действительно, гитлеровцы с воплями бросились в атаку. По своей численности они в десятки раз превосходили советские части. Сопротивление красноармейцев их ожесточало.

Снова завязалась перестрелка. Дробно стучал «максим», с левого фланга его поддерживали ручные пулеметы.

— Огонь! — крикнул Бельский и застрочил из автомата.

Иванов бросил одну за другой несколько гранат, а последнюю сунул Андрею:

— Швыряй!

Андрей что есть силы метнул гранату, словно голыш на Москве-реке.

— Дурак! Кольцо!

Граната без разрыва шлепнулась в землю.

Иванов припал к винтовке. Андрей снова расстрелял обойму и с открытым ртом глядел на приближающуюся смерть.

Рослые гитлеровцы с засученными рукавами мундиров, в стальных шлемах, уперев в животы автоматы, быстро приближались.

— Ребята! — отчаянно закричал Каневский. — Вылазь! Бей гитлеров, сволочь эту!

— В штыки! — скомандовал Иванов, выпрыгивая на бруствер.

Бельский с пистолетом побежал вперед, за ним хлынули бойцы, справа и слева их поддерживали соседи. Рота Быкова перешла в штыковую контратаку.

Андрей бежал вместе со всеми, выставив тонкое жало штыка. Его обогнал Иванов и с разбегу всадил штык в грудь громадного гитлеровца в распахнутом мундире. Второго немца заколол Бобров. Тютин, схватив дегтяревский пулемет за пламегаситель, обрушил приклад на каску ближайшего фашиста.

К полудню бой прекратился. Нависшую тишину нарушали одиночные выстрелы где-то на левом фланге. Красноармейцы роты Быкова, воспользовавшись затишьем, курили, пили холодную, до ломоты в зубах, колодезную воду, чуть отдававшую полынной горечью. Бойцы вылезли из укрытий, разминались. Командир отделения Иванов аккуратно зашивал гимнастерку. К нему подошли красноармейцы. Бобров тотчас же внимательно осмотрел собственное обмундирование — он вообще старался во всем подражать командирам, и даже в разговоре с товарищами у него порой звучали начальственные нотки. Ребята посмеивались над Валькой, но к замечаниям его все же прислушивались.

Вдоль обороны неторопливо прошел командир роты, на ходу давая указания лейтенанту Бельскому. Когда оба свернули за угол, Родин сказал Андрею:

— Знаешь что? Давай зайдем в этот двор.

— Зачем?

— Там есть кое-что интересное.

Андрей согласился. Вместе с ним пошли Игорь Копалкин, Ника Черных и Кузя. В полуразрушенном доме, очевидно, помешалась городская пионерская организация. Во дворе на клумбе стоял гипсовый мальчик с горном в вытянутой руке. Тут же валялась зеленая вывеска с красными неровными буквами.

— «Дворец пионеров», — прочитал Кузя. — Ничего себе дворец! Ты, Петька, хоть и старше нас всех на год, а, видно, еще не вырос из пионерского возраста.

— Долдон!

— Нет, серьезно? — спросил Андрей. — Ты что здесь нашел интересного?

— Идите сюда.

Родин провел ребят к бассейну. Там на песчаном дне, среди густых водорослей мелькали золотистые огоньки.

— Рыбки… — выдохнул Родин. — Вы только посмотрите, какая красота! Вон те, покрупнее, — золотые, а вот у самой поверхности рыбка с длинным хвостом.

— Хвост, как шлейф, развевается…