Опасен для общества. Судебный психиатр о заболеваниях, которые провоцируют преступное поведение

Я улыбнулся им. Мои дочери, примерно того же возраста, были со своей матерью в местной больнице, обе оделись как маленькие зеленые эльфы и помогали «настоящему» Деду Морозу доставлять подарки детям в педиатрических отделениях, слишком больным, чтобы встретить праздник дома.

Девочки взглянули на нас, но быстро потеряли интерес и крикнули своей матери, чтобы она подошла к двери.

– Я рада, что вы пришли, – сказала она, передавая ключи Дон. – Она уже несколько дней никуда не выходила. Я зашла вчера, и это… ну… Я так волновалась всю ночь.

Мы вошли в дом к пациентке, и я крикнул:

– Вероника, это врач и социальный работник.

В доме по-прежнему царила тишина. Было холодно, пахло сыростью и грязью. Я открыл дверь в комнату, которую принял за спальню, и увидел аккуратную стопку все еще не развернутых подарков у стены, без сомнения оставленных там ее родственниками. Признаюсь, я немного разозлился.

Девушка лежала на кровати, уставившись в потолок.

– Вероника, – сказал я, – я доктор Кейв. Я психиатр, и со мной Дон. Она социальный работник.

Я прошел через всю спальню, чтобы встать рядом с Вероникой, остановившись только для того, чтобы наклониться и поднять валявшуюся на полу ярко-зеленую обертку от конфеты Quality Street. Треугольник шоколада и ириска – мой абсолютный фаворит. Я повертел бумажку в руках и убрал в карман.

«Мам, ты как?» – почему-то хотелось сказать мне.

– Вероника, – произнес я, – как вы себя чувствуете?

Она молчала. Кожа ее была очень сухой.

– Это подарки от вашей семьи? Они выглядят прелестно. Хотите открыть один из них?

Она не ответила, и я посмотрел на чашку холодного чая у ее кровати. Молоко образовало пятнистую пленку, засохнув на поверхности чая. Как и ее кожа на лице – застыла тонкой корочкой. Очень похоже. Я приблизился к ней, запах стал сильнее. Я понял, что она лежит грязная, в собственных фекалиях. Я потратил несколько минут, пытаясь поговорить с ней, но она не отвечала. Я пощупал ее пульс, он был быстрым и едва различимым. Поднял ее руку, сказал, что она может расслабить ее, а затем отпустил. Рука оставалась поднятой. Я сказал, что собираюсь осмотреть ее дом.

Мы с Дон поменялись ролями, теперь она попыталась вовлечь Веронику в разговор. Я слышал, как она спрашивала, в какую церковь ходит Вероника, но ответа не последовало. В холодильнике я нашел заплесневелый кусок сыра, полбанки «Гиннесса» и больше ничего. Почта, собранная родственниками, лежала на столике в прихожей. Все письма выглядели как счета или предложения беспроцентного кредита. Я посмотрел на капающий кран в ванной и потеребил обертку от конфет в кармане. Вернулся обратно в спальню. Рука Вероники все еще была поднята, и тогда я сам опустил ее. Я никогда раньше не видел случая кататонической шизофрении.

ПАЦИЕНТКА ВПАЛА В СОСТОЯНИЕ, НАЗЫВАЕМОЕ «СТУПОР С ЯВЛЕНИЯМИ ВОСКОВОЙ ГИБКОСТИ», – ВОТ ПОЧЕМУ ЕЕ РУКА ОСТАВАЛАСЬ В ВЕРТИКАЛЬНОМ ПОЛОЖЕНИИ. ВЕРОНИКА БЫЛА В СТУПОРЕ И МОЛЧАЛА.

– Ей нужно в больницу, – сказал я.

Дон кивнула и достала мобильный.

– Я вызову скорую.

Существует множество теорий о том, почему возникает кататония, но, по сути, шизофрения Вероники поражала двигательный центр мозга – ту часть, которая контролирует мышцы и, следовательно, движения.

Мы доставили пациентку в больницу, а затем дали ей большую дозу бензодиазепинов (валиум) и антипсихотических препаратов.

Мне прямо в палате пришлось сопротивляться намерению ее отца изгнать из нее бесов. Я разговаривал с ним довольно решительно.

– Это неуместно, – сказал я, думая о нетронутых подарках у ее кровати.

Лечение подействовало замечательно, и через две недели Вероника уже ходила, разговаривала и, что самое важное, снова пила и сама ходила в туалет.

Некоторое время спустя я отпустил ее домой в семью, и они пошли в свою церковь, где провели обряд экзорцизма. Вероника, похоже, не возражала, и процесс не причинил ей никакого вреда. Зато семья была в восторге.

– Демонов изгнали, – сказали родственники. Теперь можно праздновать Рождество. Вероника рассказала мне, что очень удивилась, увидев свою семью в канун Рождества. Еще больше она изумилась социальному работнику и мне в день праздника, потому что она думала, что мертва.

Я встретил ее родителей в отделении перед тем, как они забрали ее домой, и они спросили меня об экзорцизме.

– Почему это не работало раньше, но работает сейчас? – искренне удивлялись они.

Иногда воспоминания могут быть ненадежными, податливыми и уступчивыми, и это был один из таких моментов.

– Мне кажется, я помню, что читал какое-то исследование, – начал я не очень уверенно, – в котором говорилось, что изгнание нечистой силы в таком состоянии, как у Вероники, более эффективно, если оно сочетается с ежемесячными инъекциями.

Отец девушки поднял глаза и медленно улыбнулся. Я думаю, мы оба поняли, что в этот момент произошло примирение наших диаметрально противоположных мнений.